Любовь, любовь, любовь: беседа с актером Ричардом Армитиджем
LOVE, LOVE, LOVE: A CONVERSATION WITH ACTOR RICHARD ARMITAGE
Опубликовано в "blog.roundabouttheatre.org", 12 ноября 2016. Автор Ted Sod, перевод Rikka, Britu

Сканы / фото

Система Orphus

 

15 октября 2016 года Ричард Армитидж беседовал о спектакле "Любовь, любовь, любовь" с драматургом Тедом Содом в рамках серии лекций театра Roundabout Theatre Company.

Предлагаем вам отредактированный транскрипт этой беседы.

Внимание! Возможны спойлеры.

Тед Сод: Спасибо, что присоединились к нам, Ричард. Вы хорошо проводите время, играя роль Кеннета? Похоже, что именно так.

Ричард Армитидж: Да, это коренным образом отличается от того, чем я привык заниматься. Я известен как довольно хмурый и мрачный человек, но я наслаждался каждым днем работы в репетиционном зале с актерами-коллегами и Майклом Майером. Должен заметить, что этот спектакль очень стимулирует и, на мой взгляд, это как-то связано со скоростью, энергией и самим текстом пьесы Майка.

ТС: Эта пьеса заставляет нас, бэби-бумеров (я один из них), задуматься так или иначе над тем, сколько дров мы наломали для последующих поколений, и мы обсудим это позже. В этой пьесе вы играете бумера, но вы на самом деле принадлежите к поколению Х, верно?

РА: "Нирвана". Вот так я это запомнил. В первый день репетиций мы со всеми членами нашего коллектива сделали одну восхитительную вещь. Мы разбились на группы в зависимости от года рождения и одной из определяющих вещей – помимо технологий и политики – была музыка, стиль музыки, которая звучала повсюду в то время, когда мы росли. Одной из первых групп, которые пришли мне в голову, была "Нирвана". Я из поколения Х, но мне кажется, что я нахожусь где-то в середине.

ТС: Я читал в Интернете, что вы получили вашу актерскую профсоюзную карту после того, как поработали в цирке. Это правда?

РА: Да. Это было давно, накануне того, как Тэтчер прикрыла этот "закрытый клуб", когда надо было быть членом профсоюза, чтобы хотя бы попасть на прослушивание. Помню, как я приходил на прослушивания, а там две комнаты: одна для тех, кто имел профсоюзную карту, а вторая – для тех, у кого ее не было, и до следующей двери я никогда не добирался. Я пошел в театральное училище, а они каким-то образом устроили мне этот контракт с Будапештом, где я проработал в цирке в течение шести месяцев, проделывая неприличные вещи с обручами.

ТС: Еще я читал, что вы играли на виолончели и флейте.

РА: Я начал с виолончели, но она была слишком велика, чтобы брать ее в школьный автобус, и мне, бывало, приходилось проталкиваться, чтобы найти место, так что я решил выбрать самый маленький инструмент из всех, что были, и остановился на флейте, потому что мог носить ее в своей сумке.

ТС: Я так понимаю, что вы уговорили родителей позволить вам перейти в школу, где обучают театральному мастерству, но это оказалось в основном музыкальное направление.

РА: Это была комбинация трех направлений: в первую очередь танцевальное и исполнительское мастерство, а затем немного драматического. Моя мама специально устроилась на работу, чтобы я мог ходить в эту школу, потому что она была платной, и каждый пенни из ее зарплаты уходил на мое образование. Это стало движущей силой на протяжении всего моего становления актером – просто думать, что моя мама пошла работать только для того, чтобы оплачивать мое образование.

ТС: И последнее из того, что я почерпнул о вас в Интернете, - это то, что вы расстались со своей любовью к музыкальному театру, решили, что хотите играть более содержательные роли, и отправились учиться в LAMDA.

РА: Это правда. Работая в музыкальном театре, большую часть времени мне говорили: "Улыбайся и делай вид, что получаешь удовольствие!" Со временем я достиг точки, когда подумал: "Ну, если я получал бы удовольствие, на моем лице и так была бы улыбка. Ясно, что это не так, значит, мне просто нужно что-то другое". Я провел год в вест-эндском мюзикле "Кошки" в качестве дублера и накопил денег, чтобы оплатить обучение в LAMDA. Я потратил три года, отвергая все эти театрально-музыкальные штучки, но вообще-то они оказались очень полезными в моей работе на сцене в не музыкальных спектаклях.

ТС: Дисциплина и выносливость, которые дает работа в музыкальном театре, должны пригодиться, когда работаешь в любом из театральных жанров.

РА: Несомненно. Я работал с покойной Кристин Дарли, преподавателем движения, которая обучалась у Лекока в Париже. Она почерпнула очень многое из пантомимы. И для меня действительно имеет смысл эта работа – своего рода сценический физический язык между актерами и манера, с которой герои движутся, всей своей сущностью реагируя на "температуру" в зале. Думаю, работа, которую мы проделали вместе с ней, пригодилась, чтобы играть в такого рода комедии.

ТС: Я хочу немного поговорить о Майке Бартлетте, который написал "Любовь, любовь, любовь". Начиная с 2005 года он занимается как телепостановками, так и постановками на сцене. Когда вы впервые узнали о работах Майка?

РА: Для меня он по-прежнему новый автор, но я узнал о его творчестве благодаря пьесе "Петух", которая, если правильно помню, впервые была поставлена в театре Роял Корт.

ТС: Да, там она шла в 2009 году, а здесь ее поставили в 2012 году в театре Дорис Дьюк.

РА: Я также наслышан о его пьесе "Король Карл III", на которую, увы, так и не выбрался, потому что в то же самое время играл в "Суровом испытании". Я прилетал в Лондон, чтобы увидеть его последнюю работу "Дикость". Тогда я уже подписал контракт на текущую работу, и меня это стимулировало. Я осознал, что у нас очень похожие биографии: мы примерно одного возраста, мы выросли в похожих местах, наши музыкальные вкусы во многом совпадают, и это стало причиной того, что эта пьеса нашла во мне отклик. Ритм и скорость, отличающие его работу, обрели для меня смысл примерно на третьей неделе репетиций, когда кто-то сказал мне, что Майк был барабанщиком, и эта новость неожиданно расставила все по местам. В музыке его творчества есть нечто такое, что я также увидел на сцене в "Дикости", которая, между прочим, является пьесой о Эдварде Сноудене. У него есть склонность писать словесные теннисные матчи между его персонажами, которые просто невероятны в плане игры. Так что я пришел в этот спектакль в восторге от текста пьесы.

ТС: У Майка есть дар писать истории с глубоким смыслом, и пример тому "Землетрясение в Лондоне" – пьеса об изменении климата помимо всего прочего... А сегодняшняя пьеса, которая тоже имеет глубокий смысл, является скорее семейной драмой.

РА: Да, с изнанки она точно выглядит как семейная драма. Я понятия не имел о том, насколько эта пьеса смешная, пока мы не показали ее зрителю. Я не знал, найдет ли она отклик у американской аудитории, потому что большинство отсылок [к происходящему вокруг героев] очень британские и сам характер пьесы очень британский. Но очевидно, что мы не такие уж разные.

ТС: Давайте поговорим о том, как готовитесь к роли, если не возражаете. Однажды я спросил у Алана Каммингса: "Как вы доходите до кондиции?" А он ответил: "Я же не сыр".

РА: А я ветчина.

ТС: Приму к сведению. Я читал, что вам нравится вести дневники ваших персонажей. Вы завели такой для Кеннета?

РА: Нет, не завел. К любому произведению, что приходит к тебе, ты тем или иным образом находишь разный подход. Если попробуешь применить одинаковые правила ко всему, это не всегда сработает, и ты обнаружишь себя пытающимся заткнуть круглую дыру квадратной пробкой. Я сделал подготовительную работу к этой [пьесе]. Изучил период, о котором писал Майк. В 60-е я еще не появился на свет. Я родился в начале 70-х, поэтому это процесс [изучения] был действительно увлекательным и вылился в форму дневника в картинках. Я просто собрал фото-альбом с таким множеством изображений, с каким только смог найти, и поделился им с Майклом Майером, нашим режиссером. Я понял, что были вещи, о которых американцы могли и не слышать, например, протесты против подушного налога. Когда мы оказались в репетиционном зале, работа началась незамедлительно. Было не так много разговоров о прошлом, а больше [обсуждение] самого текста и его структуры, попытки поставить все это на ноги так быстро, насколько это возможно. Это был очень быстрый процесс, обычно я этому сопротивляюсь. Мне нравится тратить много времени на подготовительную работу, но мы встали на ноги уже на третий день. Думаю, это здорово, перейти к активным действиям так быстро. Это действительно давало свободу.

ТС: Я смотрел спектакль дважды и не уверен, с какой работы ваш герой ушел на пенсию. А вы?

РА: Я решил, что в итоге он оказался в издательском деле, вероятно что-нибудь в духе еженедельника "Time Out". Не в обиду "Time Out", но это как "коробка", в которую он не хотел бы попадать. Особенность второго акта в том, что герои очутились запертыми в пригородной "коробке" в Ридинге. Не знаю, есть ли здесь кто-нибудь, кто слышал о Ридинге. Там очень милые дома с красивыми садами. Есть железнодорожный вокзал. Прости, Ридинг, это место для них слегка разочарование в сравнении с тем, чего ожидали и о чем романтически мечтали Кеннет и Сандра. Слегка похоже на желание стать актером, воплотившееся в преподавание актерского мастерства в общеобразовательной школе. Благородное занятие, но это не мечта.

ТС: Когда вы заговорили о Ридинге, я задался вопросом будет ли справедливым сравнение со здешними Коннектикутом или Нью-Джерси.

РА: Скрантон.

ТС: Скрантон, Пенсильвания. А я из Уилкс-Барре, так что я знаю Скрантон.

РА: С Ридингом все в порядке. Просто люди живут там, так как там немного дешевле. Можно ездить на работу в Лондон, если хочется, обычно ты работаешь в издательстве или банке, а затем [после работы] возвращается домой и там 2,4 ребенка. Был такой британский ситком "2,4 ребенка", он действительно стал вдохновляющим для второго акта.

ТС: Расскажите нам о Кеннете и всей этой свободе, к которой мы, бумеры, были причастны. Как вы нашли свой путь в этот [образ]?

РА: Оба, Кеннет и Сандра ощущали себя частью революции, и ведь действительно были эти общественные движения: неожиданный толчок получили женская эмансипация, сексуальная революция, развитие средств контрацепции. Но революцией была и способность слушать музыку, которую ты хочешь, одеваться так, как тебе нравится, и просто не перепрыгивать сразу из детства в взрослую жизнь, а быть частью вот этого юношеского движения. Затем, конечно, они повзрослели. Вероятно, большую часть времени их мозг был в отключке под действием травки, а затем им стукнуло 30, и они обнаружили себя в этой пригородной, прозаической "коробке". На самом деле мы не заполняем пробел между первым и вторым актами. Мне нравится то, что появляясь во втором акте, Кеннет и Сандра почти не смотрят друг на друга. Он не знает, что ее нет в комнате, когда разговаривает с ней. Между ними нет зрительного контакта до тех пор, пока они не ломают свой брак. Это интереснейший опыт – позволить себе быть в такой ситуации: ты внезапно будто в момент очнулся, когда твоя семья разваливается на части.

ТС: Как представитель бэби-бумеров, я пережил некоторые колоссальные изменения: движение за гражданские права, движение за свободу женщин и ЛГБТ-движение – все, что изменилось с 1967 – к лучшему или худшему. Для меня все эти движения сложились как последствия репрессий 50-х.

РА: В Великобритании была женщина по имени Мэри Уайтхаус, и все в области искусства, сочинительства и телевидения подвергалось ее цензуре. О ней говорили как об общественном деятеле, но в действительности она подавляла голоса многих. Думаю, группа Sex Pistols явилась противодействием этому подавлению. Была такая переориентация их 50-х в 60-е, когда ощущалось, что происходит движение вперед. Это невероятно стоять на сцене в наше время и произносить фразы в духе: "Законы постоянно свергаются, границы возможного раздвигаются, стены падают". Эти слова находят во мне большой отклик, так как у меня ощущение, что мы на том краю, когда стены снова воздвигаются, и это просто пугает.

ТС: Мне также кажется, что в пьесе поднимается вопрос капитализма и последствий, когда капитализм для тебя не работает.

РА: Совсем недавно "The Guardian" проводило исследование, кажется, Клинтон ссылалась на это в своей президентской кампании, говоря о взрослых, живущих в подвалах домов своих родителей. Женщины откладывают материнство, и это вызывает определенный уровень психологической дисфункции. Они ставят свою жизнь на паузу. Мужчины застревают в своей незрелости, возвращаясь жить в родительский дом, когда им за 30. Это становится "скороваркой" насилия, так как они не способны жить полноценной взрослой жизнью. И это не один или два человека, это довольно большая часть экономически несостоятельного поколения. И мы рискуем просто потерять это целое поколение...
Еще одна вещь, о которой я никогда раньше не задумывался, – это число представителей поколения бэби-бумеров, наверное, в два раза превышающее Поколение X. Число их голосов – то, что также обсуждается в пьесе. Их способность выбирать тех политических деятелей, которые будут обеспечивать их наибольшую выгоду, – это не выдумка. Я не думаю, что Майк Бартлетт обязательно отвечает на какой-нибудь из вопросов о том, как капитализм работает для одних, а не для других, но он дает зрителям доводы и, надеюсь, они вернутся домой и поговорят об этом в интересном ключе.

ТС: Кажется, Чехов первым сказал: "Моя цель как драматурга задавать вопросы, а не отвечать на них". Кеннет так резок, когда говорит своей дочери Рози: "Нет, я не куплю тебе дом".

РА: Я борюсь с этим каждый вечер, я смотрю на мою дочь, которую я искренне люблю и считаю, что она права, но мы работали 40 лет, все это время мы ждали и теперь получили эту пенсию. Если мы откажемся от всего этого, мы не будем защищены, и что нам тогда делать? Я еще не решил для себя, насколько они богаты. На репетициях поднимались вопросы об этом доме в Бирмингеме, который у них есть. Стратегия "купить-чтобы-сдать", когда цены на недвижимость взлетали в цене, так как люди покупали вторую недвижимость для сдачи в аренду. Мы говорили о том, что они могли бы освободить этот дом для Рози, но это не совсем то, о чем она просит. Как отец Кеннет по-прежнему находится в том положении, когда думает и говорит: “Тебе нужно прокладывать свой собственный путь, как это сделали мы. Мои родители не жертвовали мне деньги, чтобы я мог двинуться дальше”. Что он не берет во внимание, так это то, что политическая система была построена так, что было бесплатное здравоохранение, был полный курс школьного обучения, были гранты, которых больше не существует. Кеннету и Сандре все эти вещи были подспорьем, но полагаю, в этот момент своей жизни, Кеннет не учитывает все это, здесь он просто довольно прагматичен. Он думает, что поступая так, приносит пользу Рози, сказав ей: "Борись сильней, пойдешь дальше". И, опять же, это Майк Бартлетт в его лучших проявлениях. Он не сделал Рози нищей. Она зарабатывает на жизнь благодаря своей профессии, но этого просто не достаточно. Именно таковы эти ситуации. У молодых людей может быть работа, но все это не сбалансировано. Они буквально не могут позволить себе жить в таком городе, как Лондон. Мне кажется, что в этом городе ситуация схожая.

ТС: Определенно. Молодые люди в Нью-Йорке совместно снимают квартиры, потому что не могут позволить себе оплачивать их в одиночку. У меня создалось впечатление, что Кеннет и Сандра таки собираются отправиться в совместное кругосветное путешествие в конце пьесы. Что скажете?

РА: Я думаю, он просто говорит это, чтобы слегка растопить ее. Не знаю, действительно ли он намеревается это сделать. Не думаю, что он знает, что случится дальше. Все это он еще для себя не решил. Они все еще живут моментом.

Из зала: Здравствуйте! Обе, наша и ваша страны движутся по нисходящей. Как вы думаете, к чему все ведет? Собираемся ли мы восстановить некоторые вещи, которые позволяли предыдущим поколениям процветать? Заставила ли пьеса вас думать об этом?

РА: Я действительно думаю об этом каждый вечер. Я пристально слежу за новостным циклом и здесь, и в моей собственной стране. Мне кажется, здесь некого винить. Я не стал бы винить старшее поколение за голосование за выход из ЕС. Мне кажется, что это грубое обобщение. Но я действительно думаю, что ящик Пандоры открыт. Назад вернуться мы не можем и, это пугает. Великобритания собирается покинуть Европейский Союз – теперь наверняка – но какой ценой это дастся, я не знаю. Что касается ситуации здесь... Ну какие на самом деле у вас варианты? Где вдохновляющие политические деятели с голосом, который заставит всех нас поверить, что они помогут изменить все и найти баланс? И я не думаю, что тут речь об одном человеке, я приехал из страны, где мы голосуем за партию. И я не могу поверить, что у нас консервативное правительство, которому я действительно киваю головой, исключительно потому что... политика в Великобритании находятся в кризисном положении после Брексита, тут действительно нет готового плана, и я просто хочу, чтобы они в полной мере оценили все последствия того, что означает этот выход. Знаю, мой ответ уклончив, но я просто в отчаянии от настоящих политических событий и отсутствия планирования, происходящего повсюду.

ТС: Думаю, многие из нас сейчас испытывают усталость от предвыборной гонки и просто хотят, чтобы все это закончилось.

Из зала: Это ужас. Это не усталость, это ужас.

РА: Мне кажется, если вы держите людей в страхе и разделяете их, то обеспечите себе рычаг давления как политик и найдете людей, которые вас поддержат. Я недавно провел пять месяцев в Германии, где дело обстоит иначе. Там есть ощущение покоя и легкости, и в целом позитивный взгляд на вещи. На данный момент чудовищно мало позитивного настроя, который бы кружился здесь, в США, или у меня на родине, а это очень нужно.

ТС: Полагаю, вы говорите о принципе "разделяй и властвуй", который стал формулой успеха для многих людей. Также мне показалось очень интересным то, что вы сказали о Германии. Меркель подвергается нещадной критике в настоящее время из-за ситуации с иммигрантами.

РА: Да, и она защищает свое решение.

Из зала: Мне очень нравится ваш герой как человек в контексте ваших ценностей в первом и втором акте, но затем наступает акт третий. Я подумала, что вы слепы к проблемам сына.

РА: Мне кажется, мой герой определенно отказывается воспринимать наличие проблемы у своего сына. Интересен момент, в который Джейми появляется в конце третьего акта. Именно в это мгновение Рози говорит: "Вы должны заботиться о ваших детях!". И он действительно верит в то, что говорит: "Я забочусь о моем мальчике, он живет здесь, со мной, мы занимаемся садоводством, ходим в паб, он счастлив, я вижу его счастливым". Но он трудный ребенок, который живет дома, потому что иначе он жить не сможет. Кажется, прототипом образа Джейми стал друг Майка, который после курения определенного количества марихуаны слегка потерял ясность ума. В итоге он остался немного оторванным от нормального социального общения. Я не думаю, что Кеннет осознает это, полагаю, он смотрит на все поверхностно. Такое ощущение, что он не может взглянуть на все это трезвым взглядом, потому что в противном случае это будет трудно принять.

ТС: Это ведь Джейми говорит, что они как приятели?

РА: Да, это так, мы с ним ходили смотреть мюзикл "Злая". Это обычная жизнь и, очевидно, не идеальная. Думаю, Кеннет берет Джейми под крыло и вероятно на это каким-то образом повлияла попытка Рози свести счеты с жизнью. Ясно, что они до конца не разобрались с этим событием. Не думаю, что Сандра и Кеннет когда-либо взглянули в глаза своим демонам и тому, что они сделали со своими детьми. Они поступили так, как делают британцы: отворачиваются, когда кто-нибудь проявляет эмоции, а затем говорят: "Не хотите ли чаю?".

Из зала: Мне любопытно, что привлекло вас в этом герое?

РА: Я очень редко играю в комедийном жанре. Мне не поступает предложений сыграть в комедии. Меня привлекла сложность перспективы сыграть человека в различные периоды его жизни. Я всегда был увлечен творчеством Гарольда Пинтера и Алана Эйкборна, и мне показалось, что Майк смешал коктейль из их стилей в этой пьесе, и я был полон энтузиазма попробовать это.

ТС: Я так рад, что вы об этом сказали, потому что когда я смотрел первый акт, мне показалось, что это немного похоже на Пинтера. Отношения Кеннета и его брата Генри так гротескны. Все это по-Пинтеровски качественно, и мне кажется Кеннет боится Генри.

РА: Первый акт претерпел некоторые изменения. Мы проделали долгий путь с момента репетиций. Поначалу все было очень жизнерадостным, но мы отступили назад, так как в происходящее надо было добавить ощущение надвигающейся грозы. Кеннет должен раздражать и давить на кнопки Генри, потому что фактически это поколение бэби-бумеров нажимает на кнопки поколения Генри. Это Сандра должна приносить жизнь в эти сцены. И в этот момент у Майка такой своего рода баланс между стилями Пинтера и Осборна, что мне очень нравится, а затем, во втором акте появляются черты Эйкборна. В репетиционном зале второй акт казался уравновешенным, но как только мы вышли в зрительный зал, Майкл Майер захотел возвысить стиль и поднять его на новый уровень. Он сказал: "Я хочу, чтобы вы представили, что при каждом вашем эффектном выходе звучат аплодисменты, как в телеситкомах.

Из зала: Здравствуйте! Мои родители из поколения бэби-бумеров, и это твердые, надежные люди, но я знаю, что они не всегда были такими. У меня такое чувство, что ваш герой и Сандра в самом деле никак не развиваются в эмоциональном ключе. Я задаюсь вопросом, делает ли Майк Бартлетт заявление, что люди не могут измениться?

РА: На мой личный взгляд, наша личность формируется примерно в годы юности. Вы либо находите способ двигаться по жизни, время от времени меняясь, либо обладаете железобетонным стержнем, когда действительно не можете изменяться и передвигаться. Я просто позволил Кеннету плыть по течению... до третьего акта, когда ему действительно надо принять решение, которое возможно изменит его жизнь, но он отказывается.

ТС: Ричард, был такой замечательный документальный фильм, снятый в Англии Майклом Аптедом под названием "7 лет"...

РА: Да, я изучал его для этой роли. Он очень интересный.

ТС: потому что в нем отслеживаются дети от семилетнего возраста через еще один семилетний интервал. Цитируется иезуитская максима: "Дайте мне ребенка до семи лет, и я выращу вам человека".

РА: Мне кажется, там пойман тот момент, когда ребенок выходит из своего дома и оказывается в обществе, взаимодействуя с другими людьми, и вы можете видеть развитие личности. Уверен, для каждого различен момент, когда закрепляется личность, и возможно это касается Рози. Из-за ее подвешенной ситуации, когда она чувствует, что не может быть уверенной в своей жизни. Это признание факта в ее словах: "Мне 37, а у меня ничего нет". Она говорит о материальных благах, но затем продолжает словами: "У меня нет детей, нет машины, дома, я не могу начать свою жизнь, а мне 37". Тогда как бэби-бумеры вероятно устроили свои жизни и создавали семьи еще в начале третьего десятка своих лет.

Из зала: Одной из особенностей, которые очень хорошо характеризуют пьесу, является способность автора относиться к каждому герою с пониманием. Но на мой взгляд, наибольшую солидарность в нем вызывает Рози. А вы как думаете?

РА: Не имея опыта исследований, каково это, быть Рози, я не знаю. Я всегда испытываю трудности с третьим актом, еще с момента прочтения. Я чувствую, что мой герой был наиболее живым в 1967 году, и что-то тает в нем в третьем акте, что я немного отстаивал. Он говорит: "Я просто не могу больше концентрироваться. В этом нет необходимости. Мне это нравится. Долгожданная свобода". Думаю в этом Кеннет находит свой покой. Помню, что спрашивал Эми Райан: "Как ты считаешь, который из героев – голос Майка?". Я просто не мог это для себя разрешить. Каждый строит свою точку зрения, актуальную и четкую [для себя], и я не думаю, что когда-либо встречался с драматургом, который был бы способен здесь добиться однозначности. Но, определенно, в рамках того, что мы видим и ощущаем в мире сейчас, голос Рози наиболее актуален – особенно в третьем акте.

ТС: Молодежная часть аудитории поддерживает Рози в течение третьего акта. Они с ней на 100%. Но полагаю, Майк действительно хотел, чтобы мы прочувствовали и поняли каждого героя.

РА: Мне кажется, он хочет задеть нас за живое и заставить думать. Это очень увлекательно, каждый вечер пытаться угадать, кто преобладает среди наших зрителей, бэби-бумеры или поколение Х. Иногда Эми подходит ко мне после сцены и говорит: "Ох, сегодня я им не нравлюсь". А иногда ловишь себя на мысли, что зрители вот-вот в нас обоих что-нибудь кинут. Здорово, когда понимаешь, для кого ты играешь это дневное или вечернее представление. Будет очень интересно играть наш спектакль для студенческой аудитории.

Britu 1748 0 2016
Оставить комментарий
ComForm">
avatar
Вверх