"Сыграв в "Севере и юге", Ричард Армитидж завоевал армию поклонниц. Станут ли они падать в обморок от исполнения им роли Моне?" - поинтересовалась Патриция Никол.

Ричард Армитидж - человек, который сводит женщин с ума. Скорее, это даже гений, открывший секрет передачи феромонов сквозь маленький экран. А как еще объяснить то, что буквально через пару часов после его появления в сериале "Север и юг" восторженные поклонницы обрушили форум вэб-сайта программы? После того, как ВВС закрыла его, дамы расстроились, но не сдались. Они основали сайт www.thearmitagearmy.co.uk, где все их единомышленники могли бы дать волю своему воображению, поделиться доводящими до обморока рассказами и стихотворениями, одно другого хуже. Взять хотя это произведение:

"Когда оказалось, что Ричард -
Парень - горячий типтоп,
От выброса женских гормонов
Случился всемирный потоп."

Шекспир нервно курит в сторонке.

Я полагала, что эпидемия Армитидж-лихорадки ограничится только центром Англии. Однако, узнав, что я брала у него интервью, лица моих обычно уравновешенных подруг залились румянцем, а глаза заблестели. «Боже мой! Боже мой! Он такой великолепный,» - твердила самая неугомонная из них. - Он высокий?» (У нее рост 180 см) Узнав, что его рост составляет 188 см и что он холост, она продолжила: «Послушай, для тебя это будет слишком непрофессионально, если ты возьмешь у него номер телефона якобы для того, чтобы выяснить кое-какие вопросы, а на самом деле спросишь, сможет ли он пойти со мной на свидание?» После такой истерики я с некоторым трепетом отправилась в публичное место на встречу с Армитиджем. К счастью, кафе Национального кинотеатра в середине рабочей недели, в полдень, в разгар сезона «Французской новой волны» - это лучшее место для полубога маленького экрана, чтобы оставаться незамеченным среди обычных смертных. А без цилиндра и бакенбардов Армитидж оказался не таким самодовольным и сдержанным, как Джон Торнтон – владелец текстильной фабрики из романа Элизабет Гаскелл. Он, без сомнения, высок, темноволос и красив. Взгляд его ледяных серо-голубых глаз просто пронзает; его зубы великолепны, как и подобает его статусу многообещающей знаменитости. Однако в современной одежде (джинсы, слишком облегающая рубашка и кожаная куртка) и гладко причесанный, он выглядит как красивый парень из Лестершира, сын инженера и школьного секретаря, который самостоятельно добился успеха. А еще он выглядит смущенным, удивленным и довольным тем влиянием, которое костюмная драма оказала на его карьеру.

«Прошло уже два года, а мне до сих пор присылают подарки», - говорит он, и в его взгляде на мгновение мелькает тревога. Затем он берет себя в руки и вежливо добавляет: «Но на самом деле я очень благодарен. Раньше меня никогда не критиковали, так что было очень интересно узнать, как люди оценивают мою работу. Я стараюсь быть очень дотошным актером, потому что зрители улавливают все. Даже если в глазах просто мелькнет искорка, они заметят ее.» Вот молодец, который станет одним из тех, чьи взрывные взгляды вызывают у женщин выброс гормонов и заставляют сравнивать его с мистером Дарси в исполнении Колина Ферта.

Армитидж стал сенсацией в одночасье, хотя работает актером аж с 17 лет, когда он покинул родной дом, чтобы присоединиться к будапештскому цирку. Благодаря этой работе он получил карточку профсоюза актеров, после чего вернулся в Британию, чтобы стать танцором в музыкальном театре. Однако к 21 году Ричард озаботился тем, что у него работают только легкие и ноги, но не мозги. И во время просмотра классической постановки «Сна в летнюю ночь» в Стратфорде на него снизошло озарение. «Я впервые увидел, что актеры получают не меньшее удовольствие, чем зрители», - поясняет он. Ричард поступил в LAMDA, а по ее окончании отработал целый сезон актером заднего плана в Бирмингемском театре. Это было еще до того, как он прошел своеобразный обряд посвящения в телеактеры - сыграл эпизодические роли в сериалах «Врачи» и «Несчастный случай». Затем была работа в «Спаркхаузе», «Между простынями» и «Трусости».

Когда его агент сказал, что ВВС собирается экранизировать роман Э. Гаскелл «Север и юг», Ричард покорно купил книгу. «С первых страниц я понял, что создан для этой роли», - говорит он. Но ассистент режиссера, отвечавший за подбор актров, был другого мнения и не сообщал о результатах кинопроб в течение 6 недель. «Были моменты, когда я хотел забыть об этом, но все-таки снова и снова брался за книгу. Возможно это связано с историей моей семьи. Мои предки жили в тех же краях и работали в упомянутых в книге отраслях промышленности. Моя бабушка была ткачихой. Другие родственники были шахтерами. Я знаю эти места. И мне знаком типаж Джона Торнтона.»

Реакция поклонниц застала Ричарда врасплох. «Я всегда считал, что она должна быть адресована не мне, а моему персонажу. Это Элизабет Гаскелл следует посылать подарки,» - говорит он с надеждой, но не слишком убедительно. «Мы живем в сексуально раскрепощенном обществе, и я могу понять, как людям требуется эмоциональная и физическая воздержанность того периода.»

Армия Армитиджа придет в восторг, узнав, что скоро они снова увидят своего «горячего парня» на экране. Он сыграл Клода Моне в сериале ВВС «Импрессионисты». Первоначально фильм задумывался как документальный, но арт-команда ВВС решила отказаться от скучных объяснений, переписать сценарий и снять художественный фильм. Съемки проходили в Париже, Провансе и даже в садах Живерни. В фильме многое приукрашено, но это путешествие в прошлое расскажет зрителям об истории искусства намного больше, чем документальный сериал. Исполнение роли Моне в период от 19 до 58 лет заставит Армитиджа несколько раз изменить форму усов и бороды. Временами поклонницы Ричарда недовольны. «Я перестал заглядывать на вэбсайты, когда там написали о том, как ненавидят мои усы в «Злом умысле». Но такие вещи от меня не зависят,» - говорит он.

В данный момент он снимается в роли Гая Гизборна - соперника Робина Гуда.

Недавно начавшиеся съемки проходят недалеко от Будапешта и продлятся до осени. Этот крупно-бюджетный сериал по сценарию Доминика Мингеллы, по словам Армитиджа, изобилует ссылками на наше время: события происходят после возвращения Гуда с войны на Ближнем Востоке. «Этот сериал конечно для детей», - говорит он, - но и взрослым будет на что посмотреть. У всех, кто работает над сериалом, есть дети, и они хотели создать для подрастающего поколения "Робина Гуда" точно так же, как они возродили для него "Доктора Кто".

Армитидж признается в своих сомнениях насчет выбора актерской профессии. «Иногда я сожалею об этом, - говорит он, нахмурив брови. – Сам не знаю из-за чего, ведь если роль хороша - все здорово! Но вместе с тем эта работа негативно сказывается на эмоциональном состоянии. Каждый раз, растворяясь в персонаже, ты теряешь себя. Когда съемки заканчиваются, приходится напоминать себе, кто ты на самом деле.» К этому стоит добавить вечный актерский страх, что текущая работа может стать последней. Однажды Армитидж оставался невостребованным в течение 8 месяцев, и ему пришлось выкручиваться. В будущем он планирует изучить киномонтаж, чтобы в случае простоя иметь «запасной аэродром».

Но все-таки есть роли, которые Ричард мечтает сделать своими. Ему не терпится вернуться в театр. «Игра на сцене – это своего рода спортивное приключение, - говорит он. – Я не занимаюсь альпинизмом или сноубордингом, но мне кажется, что выходя на сцену можно получить такой же выброс адреналина.» Список его желаний выглядит так: Пинтер, «что-то маленькое и экспериментальное», «Кориолан» и «Ричард III». Однако, утверждает Ричард, он до сих пор получает роли благодаря своим внешним данным. «Это потому что я высокий. Я могу наделить персонажа определенной физической силой, статусом и авторитетом, - считает он. – Но мне интересно анализировать противоречия, проявлять мягкосердечие и доброту. Я вымахал до своего роста уже в 14 лет, так что отлично понимаю, что значит оставаться маленьким мальчиком тогда, когда люди видят в тебе силу.»

А есть ли рядом с ним женщина?

«Учитывая, что следующие шесть месяцев я проведу на съемках за границей, это даже хорошо, что в этом году я ни с кем не встречаюсь, - отвечает он уныло. – Я слишком часто наблюдаю, как тяжело дается разлука моим коллегам.»

А что насчет леди Мэриан? - осмеливаюсь я задать вопрос.

«Да, эта девушка чрезвычайно красива и привлекает к себе очень много внимания. Мое место где-то в самом конце очереди ее поклонников. Но возможно я встречу милую венгерскую метательницу дисков...»

Richard Armitage won armies of female fans in North and South. Will his impression of Monet make them swoon again, asks Patricia Nicol

Richard Armitage is a man who maddens women. He may also be a genius who has discovered the secret of transmitting pheromones through the small screen. How else to explain that, within hours of the 34-year-old actor’s first appearance in the BBC’s North and South, enamoured fans had crashed the message board of the programme’s website? When the BBC was forced to shut it down, the ladies were thwarted but undeterred. They established www.thearmitagearmy.co.uk, where the like-minded could loosen imaginary stays as they swapped swooning stories, shared verse or worse. Take this, from the resident laureate: "When it became quite clear/Richard was the hottest guy in a cravat/There’s been casualties from ovaries exploding.” Andrew Motion, eat yer heart out.

I had thought that Armitage fever might be confined to middle England. However, on learning I’d interviewed him, otherwise level-headed female friends presented flushed-cheek and bright-eyed symptoms. "Oh, my God. Oh, my God. But he is gorgeous,” cried the most frenzied. "Is he tall?” (She is 5ft 11in.) When informed that he is 6ft 2in and single, she continued: "Listen, do you think it would be totally unprofessional for you to telephone him pretending you had more questions, but actually to ask him if he’d go out on a date with me?” Given such hysteria, it is with some trepidation that one approaches meeting Armitage in a public place. Luckily, the cafe of the National Film Theatre, midweek, mid-afternoon, midway through a French new-wave season, is the perfect place for a small-screen demigod to go undetected among the snaggle-toothed mortals. And, divested of a top hat and muttonchops, Armitage does not swagger and smoulder as he did as Elizabeth Gaskell’s self-made mill-owner, John Thornton. He is undeniably tall, dark and handsome. His glacially blue-grey eyes are, well, piercing; his teeth perfect, as befits his status as an up-and-coming celebrity. However, in modern-day mufti — jeans, an arguably too-tight shirt, a leather jacket and slicked-down hair — he appears what he is, a good-looking Leicestershire lad, the son of an engineer and a school secretary, who has made a success of himself. And one who is as bemused as he is amused and enthused by the momentum a Sunday-night costume drama gave his career.

"It’s been almost two years, but they still send me presents,” he reveals, looking, for a flicker of a moment, alarmed. Then he recovers himself, adding smoothly: "But, really, I’m very appreciative. Up to that point I had never had a review, so it was interesting to see how people received my work. I try to be quite a detailed actor. People were really picking up on that. Even if it was just a flicker of the eye or something, they got it.” Bless him, that will have been one of those explosive glances that led to burst ovaries and comparisons with Colin Firth’s Darcy.

Armitage may have become a sensation overnight, but he had been a jobbing actor since the age of 17, when he ran off to join a circus in Budapest. Clowning secured him an Equity card, then he returned to Britain to be a musicals hoofer. By 21, however, he was worried that while his lungs and hamstrings were being stretched, his brain was not. In Stratford, watching Adrian Noble’s classic production of A Midsummer Night’s Dream, he had an epiphany. "It was the first time I’d seen the audience having as much fun as the actors,” he recalls. He applied to Lamda, after which he had seasons carrying spears at Birmingham Rep and the RSC before he made the TV actor’s rites of passage through Doctors and Casualty. Bigger parts followed in Sparkhorse, Between the Sheets and Cold Feet.

When his agent mentioned that the BBC was to adapt Mrs Gaskell’s North and South, he dutifully bought the book. "Within the first pages, I thought, ‘I’m right for this person and for this role’,” he says. But the casting director was less certain. They did not invite him back for six weeks. "There was a point when I thought I should just forget about it, but I kept on going back to the book. It had to do with my family heritage. My roots are in that part of the country and that kind of industry. My grandmother was a weaver. Others were coal miners. I know the landscape. And I knew the John Thornton type.”

The female response took him by surprise. "I’ve always thought that it can’t be me they’re responding to, it’s the character. It’s Elizabeth Gaskell they should be sending presents to,” he adds hopefully — but not entirely convincingly. "We live in a sexually liberated society and I can understand how people crave the emotional and physical restraint of that period.”

Armitage’s army of fans will be delighted that "the hottest guy in a cravat” can again be seen in one from today. In BBC1’s The Impressionists, he stars as Claude Monet. The piece was originally conceived as a drama-documentary, but the BBC arts team eventually decided to scythe out the boring explanations and stick to a lushly orchestrated and illustrated narrative. Filming was fun, in Paris, Provence and even Monet’s garden at Giverny. It’s chocolate-boxy, but, in its post-Antiques Roadshow slot, will probably teach far more people something about art history than a BBC4 documentary would. Playing Monet from 19 to 58 takes Armitage through myriad facial hairstyles. His fans may carp. "I stopped looking at the website after everyone wrote in to say how much they’d hated my moustache in Malice Aforethought. I’ve got to get on with things,” he says.

For the moment, this means playing bad, as Robin Hood’s nemesis, Guy of Gisborne.

Filming has just started outside Budapest and will go on until the autumn. Written by Dominic Minghella, the BBC’s big-budgeted first stab at men in tights is, reveals Armitage, rich with contemporary reference: much is made of Hood’s recent return from a war in the Middle East. "So there are thrills and spills for the kids,” he says, "but adults are going to get a lot out of it too. All the people behind it have kids and wanted to make a Robin Hood for their children’s generation, just as they have revived Doctor Who.”

Armitage admits to doubts about becoming an actor. "I regret it a lot,” he says, furrowing his brow. "And I don’t know why, because when it’s good, it’s great. But it can take its toll on your emotions. You can spend a bit of yourself when you give yourself to a character. At the end of a job, you have to remind yourself who and what you are.” There is also the actor’s perennial fear that every job will be his last. Armitage once spent eight months out of work. He did a lot of DIY. In the future, he plans to learn film editing, so he would have directing to fall back on.

But there are still roles he would like to make his own. He is itching to return to the theatre. "Live acting is a kind of adventure sport,” he says. "I don’t go abseiling or snowboarding, but I sometimes think that stepping out on stage can have the same kind of adrenaline rush.” On his wish list are Pinter, "somewhere small and experimental”, Coriolanus and Richard III. He insists, however, that the parts still choose him. "Because I’m big, I can bring a certain physical power, status and authority to a character,” he says. "But I’m interested in exploring the contradiction of that and finding sensitivity and gentleness there. I’ve been this height since I was 14, so I know what it is to feel like a little boy when people are looking to you for strength.”

And where is the woman to build him up? "Given that I’m going to be abroad for the next six months, it’s no bad thing to be single this year,” he says ruefully. "It’s a peripatetic existence I’ve seen others struggle with.” What about Maid Marian, I venture encouragingly. "Yes, there is only one girl, and she’s very, very beautiful and getting a lot of attention. I’m quite far back at the end of the queue. Maybe I’ll find a nice Hungarian discus-thrower.”