Что изначально привело вас в этот проект?
Мне был интересен этот период, меня всегда увлекала эта временная эпоха. Помню, в начальной школе изучал Ричарда Львиное сердце и интересовался Нормандским Завоеванием. Конкретно в этой истории мне было интересно отношение мальчика, выросшего в захваченной сельской Ирландии, и конфликта между своего рода миролюбивой группы монахов и этой семьи, в особенности с Раймоном Де Мервиллем в качестве молодого князя, выросшего под военными знаменами.

Тематически в фильме поднимаются идеи веры, силы убеждения и т.д. Какова ваша связь с этими идеями и играет ли это какую-нибудь роль в вашей жизни?
Думаю, тем, что действительно привлекло мое внимание во время съемок фильма, был момент, когда открывается, что Реликвия - это всего лишь каменный обломок. Все возлагали на нее надежды, благоговели и наделяли столь сильной властью, а в итоге получили что-то вроде увековеченного мифа. Мне было это интересно – то есть, в каком-то смысле реакция героя в этой истории что-то вроде издевки, и мы в современном мире порой делаем то же самое. Мы наделяем вещи такой важностью, вне зависимости от того, каковы наши боги; все дело в проецировании чего-то на то, что не имеет ценности. Эта тема проходит через весь фильм. 

Думаете, фильм с этой точки зрения критичен?
Думаю, к концу фильма вы начинаете осознавать, что автор Джейми (Ханниган, сценарист) и создатель (Брендан Малдауни, режиссер) действительно исследуют братские отношения и дух товарищества, и по факту показывают торжество жизни в тот самый момент, когда на этом пляже происходит бойня. Они как бы внушают, что мы не должны придавать такое большое значение подобным реликвиями – а стоят ли они того, чтобы умирать за них?

Когда вы пересматриваете фильм, вам странно видеть себя и свое исполнение?
Да, это всегда немного странно, а конкретно в этой роли мне пришлось работать над французским языком. Я работал в Канаде, когда впервые взялся готовиться к роли и начал работу над языком, меня подбадривали канадцы, поэтому, когда я появился в Ирландии, педагог сказала: «О, твоя речь звучит так, будто у тебя канадский акцент французского». Она начала обучать меня этому языку с ирландским акцентом – и когда я оказался в следующем месте, они сказали, что я говорил по-французски с ирландским акцентом! Там педагог был бельгиец и в итоге мой французский приобрел бельгийский акцент. В определенном смысле было забавно готовиться к этой роли, мое ухо максимально настраивалось на то, как звучит персонаж, поэтому он подходит тому миру. Я наслаждался этой ролью, герой очень темный, но я старался найти основания и зацепки, почему он стал таким.

Тогда, оставаясь на этой ноте, то, о чем вы говорили раньше, мне показалось это довольно интересным – идея поиска определенной двойственности в ваших персонажах. Не могли бы вы немного рассказать нам, что вы имеете ввиду? Вы нашли подобные качества в вашем герое в этой истории?
Да. То есть, с этим героем это было довольно сложно найти, но что я понял – как только вы ухватываете стремления героя, в случае Раймона – угнаться за реликвией любой ценой, даже ценой его собственной жизни, что является довольно темной установкой, темной целью, – вы должны понимать, чем он руководствуется. Даже в самые темные моменты он все еще человек, у него есть катализаторы. Один из таких катализаторов в случае Раймона – это во многом ощущение, что его отец угасающий и слабохарактерный – он называет его трусом – и это определенного рода предпосылка крушения всей семьи. Это его прерогатива – сохранить семью живой, и, доставив реликвию и расположив к себе короля, он добьется этого. Поэтому амбиции – это и есть суть Раймона – и, если быть честным, я способен понять, как амбиции могут стать всепоглощающими в ущерб собственной жизни. Здесь все дело в балансе и, к сожалению, Раймон этот баланс не нашел.

Вы считаете этого героя очевидным злодеем или эти амбиции означают определенного рода двойственность?
Знаете, честно говоря, я никогда не рассматривал его как злодея. Я воспринимал его как своего рода носителя войны; с современной точки зрения разжигатели войны считаются мерзавцами, но я думаю в рамках жестокости того периода, который мы рассматриваем, его бы приветствовали как героя или чемпиона, так как он отстаивает свои интересы. Но да, работа на таком уровне имела ощутимый металлический привкус.

Возвращаясь к тому, о чем вы говорили в контексте разных языков, что мне показалось интересным в «Паломничестве» – это особенности использования языка, частое переключение с одного на другой и конечно герой Джона Бернтала с его почти полным отсутствием диалога, когда вы рядом с ним играли. Как что-то подобное повлияло и оказало эффект на ваше исполнение?
Ну, я думаю, все в каком-то смысле говорили не на своем языке, и это действительно помогало с чувством пребывания в совершенно другом времени, в образе другого человека. Полагаю, это как бы подтолкнуло текст в сторону более поэтичного повествования, с чем, по моему мнению, Джейми Ханниган по-настоящему прекрасно справился. Но так же, как вы и заметили, герой Джона Бернтала не говорит на протяжении этой истории, но я мог чувствовать в каждый момент в любом взаимодействии наших героев, что у него есть реплики диалога в его разуме, но он просто их не произносит. Это то, что всегда было мне интересно в героях: большую часть времени ты в действительности не говоришь правду; да, тебе есть многое что сказать, но ты решаешь этого не говорить. Молчание так же важно, как и язык сам по себе, но да, опять же, язык был мне интересен, поэтому и вся эта работа меня привлекала.

То, что вы сейчас говорили об этом молчании, этой внутренней жизни – как много этого внутреннего мыслительного процесса и предыстории было в вашем герое в контексте вашего внутреннего исполнения?
Сценарист дал мне целый ряд отправных точек – он родом из Руана [Франция] и большую часть взросления провел в Ирландии. Захват произошел, когда он был довольно молод, вероятно, был подростком, поэтому я просто взял во внимание корни его семьи. Я обратился к отсутствию матери в его настоящем. Думаю, то, что бросается в глаза в этом фильме, – это отсутствие какого бы то ни было женского персонажа или женской энергетики – полагаю, это действительно задает стиль и тон всей истории. Я как бы двигался от этого, отталкивался от определенной музыки и изображений, чтобы поставить на ноги этот образ. Но по факту, так как это по большей части линейный фильм-путешествие, предыстория героя по большей части декорация – все должно было быть только здесь и сейчас, и дальше, и это было довольно здорово – быть с этим героем, до мозга костей человеком действия, смотрящим вперед и амбициозным.

Какого рода музыку и какие иллюстрации вы использовали для образа этого героя?
Есть художник направления китч Одд Нердрум, работы которого я часто использовал в тот период. Я нашел большую книгу, посвященную его искусству, и отправил ее Брендану до того, как мы начали съемки, так как мне казалось, что он передает тот мир. Также был альбом Жоселин Пук, такая своего рода религиозно звучащая музыка, но в то же время очень современная и электронная; я, бывало, слушал ее в машине по пути на съемки каждое утро.

Так вы работаете над всеми своими ролями?
Да. Это способ концентрации. Из-за того, что во время работы над фильмом тебя слишком многое отвлекает, надо подобрать музыку, которая поможет тебе настроиться и быстро вернуться туда, куда нужно. Так что я склоняюсь к использованию этого метода, да. 

Когда работаете бок о бок с таким актером, как Том Холланд (а ему примерно столько же лет, сколько было вам, когда вы только начинали играть, полагаю), это заставляет вас оглядываться на свою карьеру? У вас был какой-нибудь совет для него?
На самом деле, да. Знаете, когда я вспоминаю себя в его годы, а он такой уверенный, смелый и воодушевленный актер, то не думаю, что у меня была хотя бы доля того таланта, какой есть у него в его возрасте. Поэтому я им очень восхищаюсь. Он очень обязательный, и было замечательно наблюдать это ценное качество у столь юного актера. И я думаю, что впереди его ожидает потрясающая карьера. 

Вы много работали в театре, в кино и на телевидении. Как думаете, какое влияние столь разные направления оказывают на ваш подход?
Это по-настоящему зависит от того, что потребуется. Когда работаешь в театре, надо соблюдать гораздо более жесткий режим, чем в обычной жизни. Ты выходишь на сцену восемь раз за семь дней в течение двадцати недель, так что надо обладать выносливостью. То же самое в кино, но из-за того, что ты снимаешь постепенно, ты как бы можешь сам распределять свои силы и тратить их тем или иным способом. Но по сути подготовка к роли во многом похожа [и в кино, и в театре]. За то время, что у тебя есть, ты стараешься узнать как можно больше деталей о своем персонаже. Я много пишу, и опять же слушаю музыку, подбираю иллюстрации и пытаюсь перенестись в своем воображении в нужное место. 

Есть ли у вас предпочтения, в какой именно сфере работать?
Я никогда не видел себя киноактером. Я всегда стремился на сцену. Но, кажется, больше всего проработал в кино, чем где-либо еще. Когда получаешь работу в кино, мне кажется, у тебя есть немного больше времени, чем на телевидении. А особенно если это независимое кино, то, на мой взгляд, у тебя гораздо больше простора для экспериментов. Так что, в данный момент, мне действительно доставляет удовольствие работать в относительно низкобюджетном независимом кино, потому что это то самое место, где я могу реализоваться как актер и где нет студии, опасающейся тех рисков, на которые ты можешь пойти. Поэтому сейчас это та ниша, где мне больше всего нравится.

Что вы думаете о месте независимого кино в киноиндустрии на данный момент? Полагаете, они получают достаточную поддержку?
Я думаю, что это всегда большая борьба, но также полагаю, мультимедийные платформы, которые сегодня доступны, открыли гораздо более широкие возможности для производства и показа оригинального продукта. Кинопрокат больше не является Святым Граалем. В игру вступили Netflix и Amazon, имеющие огромную платформу для оригинального продукта. Думаю, люди теперь смотрят фильмы столь разными способами – просмотр фильма дома на большом экране теперь не рассматривается как компромисс. Это здорово, потому что, в конечном счете, мы все просто хотим быть занятыми и выпускать хорошие фильмы. Пока что-то создается, уже не так важно, будет ли фильм показан в кинотеатрах или нет.

Есть ли роли, которые вам хотелось бы сыграть, но пока еще не довелось? Может быть, это какие-то особые роли или роли в других жанрах?
Понимаете, на самом деле я не знаю. В широком смысле, есть много исторических деятелей, которых мне хотелось бы сыграть, но я пока недостаточно стар для них. Я работаю над одним персонажем в фильме, который я пытаюсь продюсировать совместно с "Irish Film Board". Это реальная история, в которой я, надеюсь, смогу сыграть так или иначе. Также мне хотелось бы сняться в научно-фантастической картине. Научная фантастика - это то, что я изучал в средней школе и всегда был восхищен ею. Следующий проект, в котором я собираюсь попробовать себя, - тоже отчасти научная фантастика, поэтому обещает быть интересным. 

Ну, это ведет прямо к моему следующему вопросу: вы можете рассказать нам о каком-нибудь грядущем проекте, над которым вы сейчас работаете?
Да. Сценарий следующего фильма написала Жюли Дельпи, и она же будет режиссировать и продюсировать его. Фильм называется "Моя Зои". Этот проект – ее страсть. Она работает над ним около 10 лет. Он о браке и о том, что случилось с маленькой девочкой. Он начинается как интересная, довольно трагическая семейная история, а затем – начинается небольшое погружение в научную фантастику. 

И наконец, какие выводы, вы надеетесь, сделают зрители из просмотра "Паломничества" и, собственно, из вашей работы в целом?
Знаете, я надеюсь, что они перенесутся в мир и времена, которые кажутся им очень и очень далекими от тех, где мы живем сейчас, но одновременно с этим они смогут сравнить свои чувства с чувствами людей, живших несколькими веками ранее, которые в конечном счете ничем не отличаются от нас – полны амбиций, полны гнева и полны искренней веры. Надеюсь, мы позволим нашим зрителям провести эти параллели. С точки зрения моей карьеры и моей работы я надеюсь, что зрители не станут узнавать меня в персонаже, а увидят персонажа до того, как признают меня. Такова была конечная цель его исполнения. 

Ричард Армитидж, большое вам спасибо!