Читайте также:
Летом 2014 года южно-африканский режиссер Яэль Фарбер стала любимицей Лондона, возродив на сцене театра Олд Вик оригинальную драму-разоблачение "Суровое испытание" по пьесе Артура Миллера. Звездой трехчасовой постановки Фарбер, представленной на круглой сцене с заполнившим аудиторию ароматом ладана, стал актер театра и кино Ричард Армитидж, сыгравший Джона Проктора, - трагического героя Миллера, чей внебрачный роман с молодой девушкой привел к смерти нескольких человек и стал причиной суда над Салемскими ведьмами в 1692 году.
Для Армитиджа, чьи экранные роли включают Торина Дубощита, Короля Под Горой в трилогии Питера Джексона "Хоббит" и грядущую шестисерийную арку Френсиса Долархайда, - серийного убийцы по кличке Зубная Фея в телесериале "Ганнибал" - это был опыт, который подвёл его к пределам как человеческих, так и актерских возможностей. И теперь намного больше людей смогут увидеть этот спектакль.
"Digital Theatre" - британская организация, которая сотрудничает с ведущими театрами Вест-Энда, снимая спектакли для показа на экране - добавила в свою коллекцию постановку "Сурового испытания", которая станет доступна для скачивания 17 марта в 18 часов по московскому времени. Корреспондент "TheaterMania" перехватил Армитиджа в перерыве между съемками "Ганнибала" в Торонто, чтобы обсудить выход фильма и его впечатления во время съемок спектакля.
Вы можете описать спектакль со своей точки зрения? Яэль характеризует свою работу как "ощущаемую нутром". Она не заставляет зрителей испытывать неудобства, но ей нравится вытаскивать их вперед из кресел. Сцена была круглой, и она постаралась скрыть красоту Олд Вика. Она закрыла театр тканью, чтобы в зале никто не отвлекался. Все было довольно сурово, строго, вплоть до женских костюмов. Они были закрытыми до самой шеи. Это открывает красоту лица и начисто убирает какую-либо чувственность или сексуальность, что является отражением жёстких условий пуританского существования. Чувства были противоречивые. На сцене в режиме реального времени жгли ладан. Звук поражал реалистичностью. Композитор с помощью звукового импульса обнаружил питч-эффект, способный приводить кресла в вибрирующее состояние. Я чувствовал обличительные настроения самой пьесы.
О чем вы в первую очередь подумали, когда услышали, что "Суровое испытание" будут снимать для "Digital Theatre"? Вообще-то я сомневался. Я не был знаком с работами "Digital Theatre". Решение об этом было принято в самом конце прогона. Девять критиков дали нам оценку в 5 звезд, и каждый вечер зал был полон. Очень хочется, чтобы люди, у которых не было возможности посмотреть спектакль, увидели его. Я обрадовался, что спектакль продолжит жить по окончанию сезона. Одним из условий, которое я поставил, разрешая съемку, было то, чтобы Яэль приняла участие в монтаже, потому что у неё был определённый взгляд на то, что она видит и на то, что она хочет показать зрителю. Она детально разобрала всю пьесу, так что ее присутствие на съемках было необходимо.
На что был похож съемочный процесс? Для нас все было просто. Спектакль был снят за три вечера с 6 или 8 камер, установленных в разных точках театра. К счастью, благодаря тому, что сцена имела круглую форму, некоторые неудачные кадры было легко переснять. Вы можете видеть всю сцену насквозь. Единственная трудность была в том, что на нас надели микрофоны, и для меня это стало проблемой, потому что есть сцена, где мой персонаж умывается, а спрятать микрофон на обнаженном теле практически невозможно. Мы не хотели крепить его к одежде. Эти технические моменты оказались каверзными. Я понимал, что зрители будут знать о съемках, но они об этом не подозревали. К этому вопросу очень деликатно подошли.
Каково было наконец-то увидеть спектакль? Во время просмотра в кинотеатре я заламывал руки, потому что на самом деле я не хотел это смотреть. Но я рад, что посмотрел. Они проделали хорошую работу. Одной из вещей, которая меня удивила, было то, как сильно изменилось мое лицо со дня первой репетиции и до момента съемок 12 недель спустя. Мое лицо стало уставшим и отягощенным бедами моего персонажа. Все зацепки, которые я обнаружил во время прогона, перезацепили меня в фильме. Просмотр фильма был сродни катарсису.
Насколько утомительно было играть восемь спектаклей в неделю? Трудно описать, как долго идет этот спектакль. Но тебя так затягивает ход повествования, что три с половиной часа пролетают незаметно. Думаю, это была одна из самых изнурительных вещей, которыми мне доводилось заниматься. Я не пил ни капли спиртного. Я ежедневно тренировался в спортзале. Я должен был делать массаж голосовых связок дважды в неделю, не допускать обезвоживания и не простывать. Это было такое испытание для голоса и тела, что я не мог заботиться ни о чем, кроме как о своем здоровье. Я не мог пропустить ни одного вечера. На мне еще никогда не лежала такая ответственность. Это была грандиозный вызов, который фактически загнал меня в иное измерение. В спектакле не было ни одного момента, во время которого я был расслаблен на сцене. Я всегда хватался за этот последний момент энергии. Думаю, зрителям понравился этот опасный вид спорта.
Учитывая успех спектакля в Лондоне, возможно ли поставить его в Нью-Йорке? Разумеется. Мне очень хотелось бы поставить его в Нью-Йорке, где я сейчас живу. Но не думаю, что мы можем поставить его там в обозримом будущем. Думаю, права на него принадлежат другому лицу, так что в течение ближайшей пары лет вы сможете увидеть любую другую постановку "Сурового испытания", но не нашу. К сожалению.
Но есть фильм, так что это даже лучше. Совершенно верно. Это хорошая вещь. Я знаю, что многие хотят увидеть его, так что у них будет возможность скачать его, что хорошо.
In the summer of 2014, South African director Yaël Farber became the toast of London with her revelatory revival of Arthur Miller's seminal drama The Crucible for the Old Vic Theatre. Staged in the round, with the scent of incense filling the auditorium, Farber's three-and-a-half-hour production starred the stage and screen actor Richard Armitage as John Proctor, Miller's tragic hero, whose extramarital love affair with a young woman leads to the deaths of several people amid the Witch Trials of 1692 Salem.
For Armitage, whose screen roles include Thorin Oakenshield, King under the Mountain, in Peter Jackson's Hobbit film trilogy, and an upcoming six-episode arc as Francis Dolarhyde, a serial killer known as The Tooth Fairy, on the television series Hannibal, it was an experience that pushed him to his limits, both as a person and as an actor. And now, more people will get to see it.
Digital Theatre, the U.K.-based organization that partners with leading West End theater companies to capture live performances for screen broadcast, has added The Crucible to its collection, and it will be available for download starting March 17 at 9am (EST). On a break from shooting an episode of Hannibal in Toronto, TheaterMania caught up with Armitage to discuss the release and his experiences during the filming of a live stage show.
Can you describe the production from your perspective? Yaël describes her work as "visceral." She's into not making an audience feel uncomfortable, but she likes to drag them forward in their seats. The theater was in the round and she worked hard to conceal the beauty of the Old Vic. She covered the theater with cloth so there were no distractions in the room. It was quite a stark, austere look, even down to the women's costumes. They were trussed up to the neck. It revealed the beauty of the face and actually removed any sort of sensual or sexuality, which was reflective of that tough Puritan existence. It had a very abrasive feel to it. There was burning incense [live onstage]. Sound was very present. There was a pitch that the composer found that could make the seats vibrate with what they call a sonic pulse. I feel like the play had an accusatory feel to it.
What was your first thought when you heard that The Crucible would be filmed for Digital Theatre? I was hesitant, actually. I wasn't that familiar with Digital Theatre's work. It was late in the run when the decision was made. We had nine five-star reviews and were full every night. There was such an urge for people to see it, [who] couldn't see it. I was very pleased that it would have an afterlife. One of the conditions I had in allowing it to be filmed was that Yaël be part of the edit, because what she was seeing, and what she wanted the audience to be seeing, was very specific. She storyboarded the entire play, so her presence in the filming of it is very acute.
What was the filming process like? It was simple for us. It was shot over three nights with six or eight cameras in the theater in different positions. Luckily, because the play was in the round, it was easy to get the reverses in certain shots, and you could cross-shoot across the stage. The only difficulty was that we were wearing radio mics and it was difficult for me, because there's a part where my character is washing and to conceal a mic on a bare torso is virtually impossible. We didn't want to put it on clothing. Those technical things were tricky. I was conscious that the audience would be aware of the filming, but of course they weren't. It was very sensitively approached.
How was it to finally watch it? I had my arm twisted into watching it in a movie theater, because I really didn't want to see it. I'm glad I did. They did a good job. One of the things that surprised me was how much my face had changed from the first day of rehearsal to that point twelve weeks into a run. My face had become weary and weighed down with his troubles. All of the triggers I found during the run were retriggering me in the cinema. It was like a catharsis going through it.
How exhausting was it to perform eight times a week? It's hard to describe to people how long the play is. But you're so invested in the trajectory of the story that the three and a half hours seems to disappear. I think it was probably one the most exhausting things I've done. I didn't drink a drop of alcohol. I trained every day at the gym. I had to have vocal massage twice a week and try to keep myself hydrated and not get sick. It was so taxing on the voice and the body there wasn't room for anything but one hundred percent health. I couldn't take a night off. I never had that responsibility before. It was a great challenge that really drove me to a different place. There was never a point when I was relaxed onstage. I was always grasping for that last moment of energy. I think the audience enjoyed that kind of danger sport.
Given how successful it was in London, is a New York production in the cards? Oh, of course. I would desperately love to take it to New York, which is where I live now. I don't think we can do it in New York for a while. I think the rights are held by another party, so you might see another production of The Crucible at some point in the next couple of years, but it won't be ours. Too bad.
But it's on film, so that's even better. Absolutely. That's the good thing. I know that there's a lot of people [who] want to see it, so they'll be able to download it, which is good.
