Ричард Армитидж в шоу «Ганнибал». Беседа в трех актах
Richard Armitage’s Hannibal Experience: A Conversation in Three Acts
Опубликовано в "https://mavieenlair18.wordpress.com", 29.07.2015. , перевод Rikka
Читайте также:
Каннибал Ганнибал погружается в трясину. Открывая вторую половину третьего сезона, Ганнибал Лектер (или Чесапикский потрошитель, если вы предпочитаете имя серийного убийцы), в исполнении Мадса Миккельсена, приземлился прямиком в тюрьму. Между тем, за пределами Вселенной телешоу, шоу «Ганнибал» на NBC также в беде – оно было закрыто своим американский вещателем, NBC, и до сих пор не нашло новый дом для своего четвертого сезона.
По иронии судьбы, пока NBC перенес шоу в другую, более спокойную ночь (первоначально показ шел в четверг вечером в США и в пятницу в Азии, теперь же это в ночь субботы в США и воскресенья в Азии), и пока фанаты беспокоятся по поводу потери роскошных вечеринок доктора Лектера и его грядущих гнусных планов, чтобы манипулировать Уиллом Грэмом из-за решетки, высвобождается самое легендарное орудие уничтожения в этом шоу: Фрэнсис Долархайд.
Герой, так же, как и Ганнибал, Уилл, Джек Кроуфорд, приходит прямо из знаменитого романа Томаса Харриса, «Красный Дракон». Быстрый поиск Google скажет вам, что эта культовая личность была сыграна дважды, Томом Нунаном в «Охотнике на людей» (1986) и Ральфом Файнсом в «Красном Драконе» (2002). Теперь шоураннер «Ганнибала» Брайан Фуллер привлек еще одного актера для своего шоу, делая его третьим, кто будет играть Фрэнсиса на экране. Но даже будучи третьим, этот актер собирается дать совершенно новое видение серийного убийцы Фрэнсиса Доллархайда или «Зубной Феи». И может стать просто лучшим, в конце концов. Нового Фрэнсиса играет ни кто иной, как Ричард Армитидж.
Ранее мы брали интервью у Армитиджа дважды, специально для его роли в «Хоббите» Питера Джексона, в качестве короля гномов Торина Дубощита. Мы знаем его по тем предыдущим сессиям как необычайно вежливого, красноречивого и невероятно щедрого на информацию. Есть лишь несколько других актеров, которых All Film больше любит интерьвюировать, чем исполнителя главных ролей в «Призраках» и «Ответном ударе», особенно из-за того, что, когда мы берем интервью у Ричарда, то можем позволить его собственным словам делать свою работу. Описания происходящего на съемочной площадке, совершенствования персонажа и сюжетных рамок по-настоящему выстраиваются в его ответах.
Без дальнейших церемоний, не утомляя вас лишними деталями, вот то, что Ричард Армитидж рассказал нам о саге Френсиса Долархайда и Великого Красного Дракона. Полностью его собственными словами.
Акт I: В разуме серийного убийцы
Давайте «совершим прыжок» прямо внутрь вашего героя в шоу «Ганнибал», Фрэнсиса Долархайда. Это не первый раз, когда вы играете жестокого персонажа, который испытывает романтические чувства – ваш герой в «Робин Гуде», Гай Гисборн, приходит на ум. Как вы находите, как актер, этот баланс между жестокостью и романтикой?
Это интересно, что вы вспомнили Гая Гисборна, потому что в некотором смысле я нахожу его более достойным презрения, чем Фрэнсис Долархайд. Долархайд – это человек, переживший очень сильную травму в детстве, получивший ущерб в столь раннем возрасте, причем ущерб не только телесный – от расщепленного нёба – но и душевный, будучи брошенным собственной матерью и терпя издевательства от сводных брата и сестер. Я ощущаю этот изъян в нем, побуждающий его так себя вести. И по этой причине герой вызывает сопереживание во мне и даже, если углубиться, понимание. Я ни в коем случае не оправдываю его действия, потому что то, что он делает, приводит в ужас, и в некоторых странах он получил бы смертный приговор или был бы навсегда заперт в психиатрической лечебнице. Но я нахожу захватывающим само исследование того, как человек становится монстром. Я чувствую, что среди нас могут быть люди с потенциально такой же личной травмой, которые, полагаю, нуждаются в нашей заботе.
Самое трудная вещь для меня – изобразить это частью выдуманного мира. Потому что изначально это было написано как роман, который… – я не знаю, – почему люди читают художественную литературу? Это бегство от действительности, в данном случае бегство в темноту. Но этот герой, он очень увлекательный. Если аудитория сможет сопереживать ему, это будет своего рода странным достижением.
Исходя из того, что вы сказали, похоже, вы верите в концепцию «воспитание против природы». Можете немного рассказать об этом?
В данном случае я верю. Мы говорим о вымышленном герое, который не имеет под собой кого-то реального, насколько я знаю, хотя, думаю, Томас Харрис изучал психопатию, когда создавал эту личность. Я полагаю в истории «Красного Дракона» - это определенно тот случай, Харрис указывает именно в направлении воспитания. Но в то же время, я почти уверен, что есть люди, у которых было то, что другие назовут идеальным детством, но они все равно идут этим путем. Но в данном примере, я бы сказал, что безусловно верю, что здесь сыграло свою роль именно воспитание.
Во время недавнего Комик-Кона или вы или Брайан говорили что-то о том, что Фрэнсису Долархайду неудобно в своей собственной коже. Каким образом вы выражали эту особенность в своем исполнении? И похоже, вы провели много времени без одежды в этом сезоне. Как актер, вы испытывали физический дискомфорт в таких моментах или вы привыкли к такой работе?
Простите, без чего я проводил время?
Без одежды. Ведь вам нужно было демонстрировать татуировку и все остальное…
О да! Чувство неудобства пребывания в собственной коже – это именно то, что я хотел показать – это то, что было главным в сценарии Брайана. Он хотел, чтобы татуировка двигалась, чтобы она ожила. Играет роль также факт, что в книге, на полпути герой как бы распадается на две части. Шизофрения по-настоящему разделяет его разум, он начинает слышать голоса на чердаке… хотя он пытается стать драконом, дракон отделен от него. Поэтому я чувствовал, что это был человек, чьи движения, обусловленные татуировкой, были как будто чем-то извивающимся внутри его тела. Также Томас Харрис описывал его, рассматривающим свои руки и обращающим внимание на хруст в суставах, испытывающим при этом чувство боязни возраста, но в то же время, укрепляющим свое тело, и все эти вещи помогали мне с этой ролью.
Что касается аспекта одежды, это опять же то, о чем писал Томас Харрис. Долархайд проводит много времени на чердаке обнаженным, и я думаю, это что-то, что отделяет его от человеческих привычек, то есть он не хочет чувствовать себя человеком, а стремится стать животным. Он хочет стать драконом, драконом, имеющим собственную физическую броню и это определенно не человеческая одежда. Я чувствовал, что это было что-то, с чем надо работать. Но да, в определенном смысле, наличие татуировки влияло на меня, и не всегда было ощущение полной наготы.
Вы однажды сказали, что насилие должно изображаться правдиво, без придания ему привлекательности и сексуальности. Играя «Зубную Фею», вы демонстрируете свой обнаженный торс и тому подобное. Вы обсуждали с Брайаном ваши мысли насчет того, как преподнести такую жестокость? Ваши взгляды не изменились во время исполнения роли?
Именно поэтому взяться за роль было важно для меня. Разговор о том, что получается, когда вы снимаете что-то настолько…- вы понимаете, раз спросили про изображение насилия - это должно быть достоверным тому, какова реальная картина. Если мы упрощаем это, значит, понижаем ценность. Если это выглядит привлекательным, мы на опасной территории. Я никогда не находил в Фрэнсисе Долархайде что-либо, делающее его сексуально привлекательным. Я воспринимаю его даже асексуальным. У него никогда не было сексуального контакта с женщиной – для меня это было интересным. Ведь он влюбляется в первый раз (в героиню Рутины Уэсли, Рибу Макклейн). Здесь была настоящая невинность в нем. И все же, в то же самое время, он совершает ужасные, ужасные преступления против целых семей и, в особенности, против женщин в этих семьях.
Мы никогда не воплощали эти сцены по-настоящему, на экране, это было то, чего я очень опасался. И если бы было нужно это сделать, я бы не смог. Я не думаю, что чувствовал бы себя очень комфортно, берясь за роль и зная, что нам предстоит увидеть. Томас Харрис изобразил это в своем произведении – автор описывает, что сотворил герой, но вы не видите его действительно делающим это – и вы понимаете героя и то, что он сделал через его собственную версию произошедшего, которая слегка искажена.
В прошлом вы говорили, что склонны оставаться в своем герое во время съемок. Чем в итоге обернулось для вас изображение серийного убийцы и как вы к этому приспосабливались?
По-настоящему оставаться в своем герое невозможно, когда вы… если быть честным, я остаюсь с героем. Оставаться в нем на съемочной площадке легко, потому что ты можешь как бы уйти в этот угол… Во время съемок я много времени работал в доме Долархайда или на его чердаке, поэтому, оставаясь на съемочной площадке, идя в этот угол, я бы оставался и в герое. Уходя же от этого в конце дня, я видел себя кем-то вроде ученика Долархайда. Поэтому я читал о психопатии, читал сценарий, возвращался к роману, просто чтобы напомнить себе, кто он есть, какова его история и его прошлое, а также слушал соответствующую музыку… то есть в каком-то смысле был в одном шаге вне героя, просто продолжая изучение в процессе.
Но это, в определенном смысле, пугающая вещь, когда вы принимаете поступки, которые он совершил. Особенно, испытывая сочувствие к нему… это сложно. Я помню, был один день, когда они показали мне отснятый на пленку материал того, что он сделал. И я помню, что был в настоящем ужасе от этого, как и он сам вообще-то. На это было очень, очень трудно смотреть.
Акт II: В поисках Красоты под личиной Зверя
Это шоу в большей степени об отношениях Ганнибала Лектера и Уилла Грэма друг с другом. Фрэнсис Долархайд, можно сказать, в ловушке, между намерением Ганнибала развратить его дальше и желанием Уилла, в своем роде, спасти его душу. Как вы находите эту грань, и есть ли что-то здесь, справедливое и для оригинального романа Томаса Харриса?
Нет… это новый элемент. Это в некотором отношении делает Долархайда уместным в существующей вселенной ТВ-версии Ганнибала. В книге Долархайд очень автономный персонаж и они никогда не встречаются с Ганнибалом по-настоящему и не имеют никаких общих действий. Конечно в сериале, который называется «Ганнибал», в котором даже у Уилла Грэма есть его черты, такого автономного героя не сыграть. Поэтому здесь строится модель, в которой Долархайд находит свое место в такой части истории, когда он может связаться с Лектером и играть против Уилла Грэма.
И это становится очень опасным треугольником с Уиллом, который пытается предотвратить следующее убийство и таким образом сберечь Фрэнсиса Долархайда, и Ганнибалом, который толкает его прямо к краю пропасти. Он хочет, чтобы Долархайд перевоплотился в дракона, хочет увидеть такой необычайный эксперимент, эту удивительную попытку перевоплотиться. Поэтому Ганнибал заботится больше о том, кем становится Доллархайд, нежели о самом жестоком преступлении. И, к сожалению, следующая мишень - это семья Уилла Грэма, которая воссоздана прямо по книге. Поэтому все здесь основано на романе, но в совершенно новой интерпретации.
В этом шоу очень специфический стиль речи героев, медленной и многозначной, с глубоким смыслом. На что были похожи диалоги Фрэнсиса Долархайда?
Знаете, одна из потрясающих вещей насчет этого – это то, что очень мало было взято не из романа Томаса Харриса. Большинство диалогов, которые я веду, подняты прямо из книги, поэтому я знал, как он будет звучать, и знал, какие слова будет говорить. И Харрис дает нам потрясающий материал. Брайан изначально относился с большим уважение к этому автору, поэтому он в полной мере брал все возможное из романа. Одной из самых сложных вещей для меня стало то, что у Харриса Долархайд избегает определенных слов из-за трудностей, которые он имеет с произношением звука «С» из-за расщепленного нёба. Поэтому когда такие слова появлялись в сценарии, мне нужно было своего рода передвинуть их. Но опять же, это было, как и у героя – он запинался за эти слова, как за препятствия, ведь вы не можете совсем исключить звук «С», правильно?
Как вы сделали этого героя «вашим»? И что вы можете сказать тем, кто настаивает на сопоставлении вас и двух других актеров?
Вообще, в действительности я не изучал, что сделали мои предшественники. Я взял весь материал из истории Томаса Харриса и из сценария, и попытался привнести мои собственные идеи… мои собственные представления о жестоком обращении, о расщепленном нёбе, я изучал примеры детей, которые так говорят, а также попытался физически воплотить героя. Это мое тело и мой разум его создали. Я пока не знаю, есть ли что-то общее… до выхода эпизодов, могу только вообразить, ведь невозможно делать сравнения, пока ты в действительности не увидишь, что произошло с героем. Я имею ввиду, это интересно, как мы стремимся делать выводы насчет персонажа до того, как действительно увидели его. Поэтому, может быть, этот вопрос будет более уместным, если наше видение выйдет похожим на других персонажей, потому что я не видел их и я не знаю, что получилось в итоге у нас. Я не видел финального монтажа, поэтому и для меня это тайна.
Вы следили за Ганнибалом до того как присоединиться к шоу?
Я совсем не следил и только потому, что я немного брезгливый.
(Он посмеивается, немного застенчиво, во время этого признания)
Я помню, что был напуган «Молчанием ягнят». Но я не следил за телесериалом, хотя я был осведомлен, благодаря промо-фотографиям, которые показались мне прекрасными. Каждый сезон они создавали исключительные промо-фото и я помню, поворачивал голову, думая: «Мне действительно нужно на это взглянуть». Но затем, приближаясь к этому, я, в определенной степени, немного страшился того, что могу увидеть. Когда я стал участником шоу, безусловно, я сел и посмотрел эпизод за эпизодом. Были такие моменты, когда я на самом деле отворачивался от происходящего на экране. Как актер, ты открываешь душу экспериментам и я очень чувствительный человек по определению – в этом весь смысл профессии актера: ты чувствуешь вещи, но определенных вещей я просто не хочу иметь в своей голове. Бывают такие изображения, от которых, как только они попали в твой разум, очень трудно избавиться. В моей памяти все еще существуют моменты из фильмов, виденных в прошлом, которые я желал бы никогда не видеть.
Сейчас одна из вещей, которая пришла мне в голову, что я бы хотел никогда не смотреть, это сцена – насколько я помню, из первого сезона, но могу ошибаться – где все жертвы были склеены друг с другом и один из мужчин оставался живым и в буквальном смысле вырвал себя от них (первая сцена в эпизоде 2.02 второго сезона «Suzuki») это настолько ужасающе, что даже сейчас, когда я думаю об этом, мои пальцы и мои руки дрожат. Вот этот момент я бы хотел никогда не видеть. Но по иронии судьбы, в какой-то момент моей карьеры, я собираюсь использовать это чувство снова. Я собираюсь оживить это воспоминание, потому что это полезно, в своем роде думать, что самые ужасающие вещи, которые заставляют тебя трепетать, полезны. Но я предпочитаю выбирать, как программировать мой разум…
Акт III: Фанаты и «Поэзия» Фуллера
О Брайане Фуллере говорят, как об очень открытом к сотрудничеству шоураннере. Вы испытали это на себе?
Да, в моем случае это было одним из основных аспектов работы в шоу. Любые идеи, которыми я делился с ним, принимались им к сведению в полной мере и вплетались в тот или иной эпизод. И часто бывало такое, что переписываясь по электронной почте, я предлагал ему что-то в то же самое время, как он излагал мне абсолютно те же вещи, поэтому мы были «на одной волне» друг с другом. Случаи, когда бы я был не согласен с его выбором, были чрезвычайно редки, я даже не могу о таких вспомнить – все что я предлагал сказать, все что я предлагал сделать, или где - всегда чувствовалось абсолютно уместным. И знаете, когда все такие вещи находят свое место, ты можешь работать дальше, размышляя: «Отлично, а что если мы сделаем так?» и от этого можешь прыгнуть чуть выше, пойти дальше, и в нашем случае все именно так и происходило.
В прошлом году вы присоединились к социальным сетям. Каковы ощущения? Ведь Ганнибал имеет огромное, преданное и активное фан-сообщество в соцсетях. Они связывались с вами?
Да. Одна из причин, почему, как мне кажется, я наслаждаюсь этим - то, что для меня когда-нибудь это подойдет к концу. Когда больше я не буду актером, меня не будет и в социальных сетях. Поэтому у всего есть ограниченный лимит времени…
Но в период поддерживания связи с фанатами и разговоров с ними, участвуя в ТВ-шоу, мне нравится, как работают с этим создатели Ганнибала, и те методы, которые использует Компания ДеЛаурентис. Благодаря связи Брайана с фанатами на протяжении всех эпизодов, ты можешь почувствовать их растущее волнение от серии к серии. Я полагаю, что это очень важно, так как поглощенность людьми тем или иным шоу очень переменчива в отношении телевидения. Телеканалы так усердно борются, чтобы удержать людей у экрана в определенный день в определенное время, и социальные сети один из способов это сделать. Хотя сейчас я все же чувствую как поражение то, что шоу, к сожалению, не будет больше на NBC.
"Ганнибал" временами производит впечатление большого кино. Каковы ваши ощущения от работы в ТВ-шоу, которое обладает качествами фильма?
Это одна из причин, почему я взял трубку и просто сказал «Да» Брайану. Неважно, насколько хорош актер, если он находится на слабо сделанной площадке, он понижает себя до уровня шоу. Я участвовал во всевозможных проектах подобного типа, время от времени работал с дневным телеэфиром.
...
(Громкий музыкальный шум - как начало песни – внезапно начинает реветь на заднем фоне)
...
И оглядываясь на эти работы, я думаю: Может быть, я не очень хороший актер? Но затем, когда получаешь роль во всех этих...
…
(Армитидж берет вынужденную паузу из-за окружающих звуков и затем посмеивается в смущении, от чего начинает смеяться и интервьюер)
Эээ.. О чем это я?
(Он смеется снова с маленькими перерывами и затем стремительно возвращается к своему ответу, с большим акцентом на свои следующие слова):
И затем ты попадаешь во вселенную Брайана Фуллера, которая выглядит невероятно красивой, она богата и киногенична, превосходно пьяняща, с невероятной музыкальной составляющей, и тогда ты просто думаешь: «Если я смог получить работу в таком мире, значит, моя работа ценна». Поэтому я был в большом возбуждении от нее.
По иронии судьбы, пока NBC перенес шоу в другую, более спокойную ночь (первоначально показ шел в четверг вечером в США и в пятницу в Азии, теперь же это в ночь субботы в США и воскресенья в Азии), и пока фанаты беспокоятся по поводу потери роскошных вечеринок доктора Лектера и его грядущих гнусных планов, чтобы манипулировать Уиллом Грэмом из-за решетки, высвобождается самое легендарное орудие уничтожения в этом шоу: Фрэнсис Долархайд.
Герой, так же, как и Ганнибал, Уилл, Джек Кроуфорд, приходит прямо из знаменитого романа Томаса Харриса, «Красный Дракон». Быстрый поиск Google скажет вам, что эта культовая личность была сыграна дважды, Томом Нунаном в «Охотнике на людей» (1986) и Ральфом Файнсом в «Красном Драконе» (2002). Теперь шоураннер «Ганнибала» Брайан Фуллер привлек еще одного актера для своего шоу, делая его третьим, кто будет играть Фрэнсиса на экране. Но даже будучи третьим, этот актер собирается дать совершенно новое видение серийного убийцы Фрэнсиса Доллархайда или «Зубной Феи». И может стать просто лучшим, в конце концов. Нового Фрэнсиса играет ни кто иной, как Ричард Армитидж.
Ранее мы брали интервью у Армитиджа дважды, специально для его роли в «Хоббите» Питера Джексона, в качестве короля гномов Торина Дубощита. Мы знаем его по тем предыдущим сессиям как необычайно вежливого, красноречивого и невероятно щедрого на информацию. Есть лишь несколько других актеров, которых All Film больше любит интерьвюировать, чем исполнителя главных ролей в «Призраках» и «Ответном ударе», особенно из-за того, что, когда мы берем интервью у Ричарда, то можем позволить его собственным словам делать свою работу. Описания происходящего на съемочной площадке, совершенствования персонажа и сюжетных рамок по-настоящему выстраиваются в его ответах.
Без дальнейших церемоний, не утомляя вас лишними деталями, вот то, что Ричард Армитидж рассказал нам о саге Френсиса Долархайда и Великого Красного Дракона. Полностью его собственными словами.
Акт I: В разуме серийного убийцы
Давайте «совершим прыжок» прямо внутрь вашего героя в шоу «Ганнибал», Фрэнсиса Долархайда. Это не первый раз, когда вы играете жестокого персонажа, который испытывает романтические чувства – ваш герой в «Робин Гуде», Гай Гисборн, приходит на ум. Как вы находите, как актер, этот баланс между жестокостью и романтикой?
Это интересно, что вы вспомнили Гая Гисборна, потому что в некотором смысле я нахожу его более достойным презрения, чем Фрэнсис Долархайд. Долархайд – это человек, переживший очень сильную травму в детстве, получивший ущерб в столь раннем возрасте, причем ущерб не только телесный – от расщепленного нёба – но и душевный, будучи брошенным собственной матерью и терпя издевательства от сводных брата и сестер. Я ощущаю этот изъян в нем, побуждающий его так себя вести. И по этой причине герой вызывает сопереживание во мне и даже, если углубиться, понимание. Я ни в коем случае не оправдываю его действия, потому что то, что он делает, приводит в ужас, и в некоторых странах он получил бы смертный приговор или был бы навсегда заперт в психиатрической лечебнице. Но я нахожу захватывающим само исследование того, как человек становится монстром. Я чувствую, что среди нас могут быть люди с потенциально такой же личной травмой, которые, полагаю, нуждаются в нашей заботе.
Самое трудная вещь для меня – изобразить это частью выдуманного мира. Потому что изначально это было написано как роман, который… – я не знаю, – почему люди читают художественную литературу? Это бегство от действительности, в данном случае бегство в темноту. Но этот герой, он очень увлекательный. Если аудитория сможет сопереживать ему, это будет своего рода странным достижением.
Исходя из того, что вы сказали, похоже, вы верите в концепцию «воспитание против природы». Можете немного рассказать об этом?
В данном случае я верю. Мы говорим о вымышленном герое, который не имеет под собой кого-то реального, насколько я знаю, хотя, думаю, Томас Харрис изучал психопатию, когда создавал эту личность. Я полагаю в истории «Красного Дракона» - это определенно тот случай, Харрис указывает именно в направлении воспитания. Но в то же время, я почти уверен, что есть люди, у которых было то, что другие назовут идеальным детством, но они все равно идут этим путем. Но в данном примере, я бы сказал, что безусловно верю, что здесь сыграло свою роль именно воспитание.
Во время недавнего Комик-Кона или вы или Брайан говорили что-то о том, что Фрэнсису Долархайду неудобно в своей собственной коже. Каким образом вы выражали эту особенность в своем исполнении? И похоже, вы провели много времени без одежды в этом сезоне. Как актер, вы испытывали физический дискомфорт в таких моментах или вы привыкли к такой работе?
Простите, без чего я проводил время?
Без одежды. Ведь вам нужно было демонстрировать татуировку и все остальное…
О да! Чувство неудобства пребывания в собственной коже – это именно то, что я хотел показать – это то, что было главным в сценарии Брайана. Он хотел, чтобы татуировка двигалась, чтобы она ожила. Играет роль также факт, что в книге, на полпути герой как бы распадается на две части. Шизофрения по-настоящему разделяет его разум, он начинает слышать голоса на чердаке… хотя он пытается стать драконом, дракон отделен от него. Поэтому я чувствовал, что это был человек, чьи движения, обусловленные татуировкой, были как будто чем-то извивающимся внутри его тела. Также Томас Харрис описывал его, рассматривающим свои руки и обращающим внимание на хруст в суставах, испытывающим при этом чувство боязни возраста, но в то же время, укрепляющим свое тело, и все эти вещи помогали мне с этой ролью.
Что касается аспекта одежды, это опять же то, о чем писал Томас Харрис. Долархайд проводит много времени на чердаке обнаженным, и я думаю, это что-то, что отделяет его от человеческих привычек, то есть он не хочет чувствовать себя человеком, а стремится стать животным. Он хочет стать драконом, драконом, имеющим собственную физическую броню и это определенно не человеческая одежда. Я чувствовал, что это было что-то, с чем надо работать. Но да, в определенном смысле, наличие татуировки влияло на меня, и не всегда было ощущение полной наготы.
Вы однажды сказали, что насилие должно изображаться правдиво, без придания ему привлекательности и сексуальности. Играя «Зубную Фею», вы демонстрируете свой обнаженный торс и тому подобное. Вы обсуждали с Брайаном ваши мысли насчет того, как преподнести такую жестокость? Ваши взгляды не изменились во время исполнения роли?
Именно поэтому взяться за роль было важно для меня. Разговор о том, что получается, когда вы снимаете что-то настолько…- вы понимаете, раз спросили про изображение насилия - это должно быть достоверным тому, какова реальная картина. Если мы упрощаем это, значит, понижаем ценность. Если это выглядит привлекательным, мы на опасной территории. Я никогда не находил в Фрэнсисе Долархайде что-либо, делающее его сексуально привлекательным. Я воспринимаю его даже асексуальным. У него никогда не было сексуального контакта с женщиной – для меня это было интересным. Ведь он влюбляется в первый раз (в героиню Рутины Уэсли, Рибу Макклейн). Здесь была настоящая невинность в нем. И все же, в то же самое время, он совершает ужасные, ужасные преступления против целых семей и, в особенности, против женщин в этих семьях.
Мы никогда не воплощали эти сцены по-настоящему, на экране, это было то, чего я очень опасался. И если бы было нужно это сделать, я бы не смог. Я не думаю, что чувствовал бы себя очень комфортно, берясь за роль и зная, что нам предстоит увидеть. Томас Харрис изобразил это в своем произведении – автор описывает, что сотворил герой, но вы не видите его действительно делающим это – и вы понимаете героя и то, что он сделал через его собственную версию произошедшего, которая слегка искажена.
В прошлом вы говорили, что склонны оставаться в своем герое во время съемок. Чем в итоге обернулось для вас изображение серийного убийцы и как вы к этому приспосабливались?
По-настоящему оставаться в своем герое невозможно, когда вы… если быть честным, я остаюсь с героем. Оставаться в нем на съемочной площадке легко, потому что ты можешь как бы уйти в этот угол… Во время съемок я много времени работал в доме Долархайда или на его чердаке, поэтому, оставаясь на съемочной площадке, идя в этот угол, я бы оставался и в герое. Уходя же от этого в конце дня, я видел себя кем-то вроде ученика Долархайда. Поэтому я читал о психопатии, читал сценарий, возвращался к роману, просто чтобы напомнить себе, кто он есть, какова его история и его прошлое, а также слушал соответствующую музыку… то есть в каком-то смысле был в одном шаге вне героя, просто продолжая изучение в процессе.
Но это, в определенном смысле, пугающая вещь, когда вы принимаете поступки, которые он совершил. Особенно, испытывая сочувствие к нему… это сложно. Я помню, был один день, когда они показали мне отснятый на пленку материал того, что он сделал. И я помню, что был в настоящем ужасе от этого, как и он сам вообще-то. На это было очень, очень трудно смотреть.
Акт II: В поисках Красоты под личиной Зверя
Это шоу в большей степени об отношениях Ганнибала Лектера и Уилла Грэма друг с другом. Фрэнсис Долархайд, можно сказать, в ловушке, между намерением Ганнибала развратить его дальше и желанием Уилла, в своем роде, спасти его душу. Как вы находите эту грань, и есть ли что-то здесь, справедливое и для оригинального романа Томаса Харриса?
Нет… это новый элемент. Это в некотором отношении делает Долархайда уместным в существующей вселенной ТВ-версии Ганнибала. В книге Долархайд очень автономный персонаж и они никогда не встречаются с Ганнибалом по-настоящему и не имеют никаких общих действий. Конечно в сериале, который называется «Ганнибал», в котором даже у Уилла Грэма есть его черты, такого автономного героя не сыграть. Поэтому здесь строится модель, в которой Долархайд находит свое место в такой части истории, когда он может связаться с Лектером и играть против Уилла Грэма.
И это становится очень опасным треугольником с Уиллом, который пытается предотвратить следующее убийство и таким образом сберечь Фрэнсиса Долархайда, и Ганнибалом, который толкает его прямо к краю пропасти. Он хочет, чтобы Долархайд перевоплотился в дракона, хочет увидеть такой необычайный эксперимент, эту удивительную попытку перевоплотиться. Поэтому Ганнибал заботится больше о том, кем становится Доллархайд, нежели о самом жестоком преступлении. И, к сожалению, следующая мишень - это семья Уилла Грэма, которая воссоздана прямо по книге. Поэтому все здесь основано на романе, но в совершенно новой интерпретации.
В этом шоу очень специфический стиль речи героев, медленной и многозначной, с глубоким смыслом. На что были похожи диалоги Фрэнсиса Долархайда?
Знаете, одна из потрясающих вещей насчет этого – это то, что очень мало было взято не из романа Томаса Харриса. Большинство диалогов, которые я веду, подняты прямо из книги, поэтому я знал, как он будет звучать, и знал, какие слова будет говорить. И Харрис дает нам потрясающий материал. Брайан изначально относился с большим уважение к этому автору, поэтому он в полной мере брал все возможное из романа. Одной из самых сложных вещей для меня стало то, что у Харриса Долархайд избегает определенных слов из-за трудностей, которые он имеет с произношением звука «С» из-за расщепленного нёба. Поэтому когда такие слова появлялись в сценарии, мне нужно было своего рода передвинуть их. Но опять же, это было, как и у героя – он запинался за эти слова, как за препятствия, ведь вы не можете совсем исключить звук «С», правильно?
Как вы сделали этого героя «вашим»? И что вы можете сказать тем, кто настаивает на сопоставлении вас и двух других актеров?
Вообще, в действительности я не изучал, что сделали мои предшественники. Я взял весь материал из истории Томаса Харриса и из сценария, и попытался привнести мои собственные идеи… мои собственные представления о жестоком обращении, о расщепленном нёбе, я изучал примеры детей, которые так говорят, а также попытался физически воплотить героя. Это мое тело и мой разум его создали. Я пока не знаю, есть ли что-то общее… до выхода эпизодов, могу только вообразить, ведь невозможно делать сравнения, пока ты в действительности не увидишь, что произошло с героем. Я имею ввиду, это интересно, как мы стремимся делать выводы насчет персонажа до того, как действительно увидели его. Поэтому, может быть, этот вопрос будет более уместным, если наше видение выйдет похожим на других персонажей, потому что я не видел их и я не знаю, что получилось в итоге у нас. Я не видел финального монтажа, поэтому и для меня это тайна.
Вы следили за Ганнибалом до того как присоединиться к шоу?
Я совсем не следил и только потому, что я немного брезгливый.
(Он посмеивается, немного застенчиво, во время этого признания)
Я помню, что был напуган «Молчанием ягнят». Но я не следил за телесериалом, хотя я был осведомлен, благодаря промо-фотографиям, которые показались мне прекрасными. Каждый сезон они создавали исключительные промо-фото и я помню, поворачивал голову, думая: «Мне действительно нужно на это взглянуть». Но затем, приближаясь к этому, я, в определенной степени, немного страшился того, что могу увидеть. Когда я стал участником шоу, безусловно, я сел и посмотрел эпизод за эпизодом. Были такие моменты, когда я на самом деле отворачивался от происходящего на экране. Как актер, ты открываешь душу экспериментам и я очень чувствительный человек по определению – в этом весь смысл профессии актера: ты чувствуешь вещи, но определенных вещей я просто не хочу иметь в своей голове. Бывают такие изображения, от которых, как только они попали в твой разум, очень трудно избавиться. В моей памяти все еще существуют моменты из фильмов, виденных в прошлом, которые я желал бы никогда не видеть.
Сейчас одна из вещей, которая пришла мне в голову, что я бы хотел никогда не смотреть, это сцена – насколько я помню, из первого сезона, но могу ошибаться – где все жертвы были склеены друг с другом и один из мужчин оставался живым и в буквальном смысле вырвал себя от них (первая сцена в эпизоде 2.02 второго сезона «Suzuki») это настолько ужасающе, что даже сейчас, когда я думаю об этом, мои пальцы и мои руки дрожат. Вот этот момент я бы хотел никогда не видеть. Но по иронии судьбы, в какой-то момент моей карьеры, я собираюсь использовать это чувство снова. Я собираюсь оживить это воспоминание, потому что это полезно, в своем роде думать, что самые ужасающие вещи, которые заставляют тебя трепетать, полезны. Но я предпочитаю выбирать, как программировать мой разум…
Акт III: Фанаты и «Поэзия» Фуллера
О Брайане Фуллере говорят, как об очень открытом к сотрудничеству шоураннере. Вы испытали это на себе?
Да, в моем случае это было одним из основных аспектов работы в шоу. Любые идеи, которыми я делился с ним, принимались им к сведению в полной мере и вплетались в тот или иной эпизод. И часто бывало такое, что переписываясь по электронной почте, я предлагал ему что-то в то же самое время, как он излагал мне абсолютно те же вещи, поэтому мы были «на одной волне» друг с другом. Случаи, когда бы я был не согласен с его выбором, были чрезвычайно редки, я даже не могу о таких вспомнить – все что я предлагал сказать, все что я предлагал сделать, или где - всегда чувствовалось абсолютно уместным. И знаете, когда все такие вещи находят свое место, ты можешь работать дальше, размышляя: «Отлично, а что если мы сделаем так?» и от этого можешь прыгнуть чуть выше, пойти дальше, и в нашем случае все именно так и происходило.
В прошлом году вы присоединились к социальным сетям. Каковы ощущения? Ведь Ганнибал имеет огромное, преданное и активное фан-сообщество в соцсетях. Они связывались с вами?
Да. Одна из причин, почему, как мне кажется, я наслаждаюсь этим - то, что для меня когда-нибудь это подойдет к концу. Когда больше я не буду актером, меня не будет и в социальных сетях. Поэтому у всего есть ограниченный лимит времени…
Но в период поддерживания связи с фанатами и разговоров с ними, участвуя в ТВ-шоу, мне нравится, как работают с этим создатели Ганнибала, и те методы, которые использует Компания ДеЛаурентис. Благодаря связи Брайана с фанатами на протяжении всех эпизодов, ты можешь почувствовать их растущее волнение от серии к серии. Я полагаю, что это очень важно, так как поглощенность людьми тем или иным шоу очень переменчива в отношении телевидения. Телеканалы так усердно борются, чтобы удержать людей у экрана в определенный день в определенное время, и социальные сети один из способов это сделать. Хотя сейчас я все же чувствую как поражение то, что шоу, к сожалению, не будет больше на NBC.
"Ганнибал" временами производит впечатление большого кино. Каковы ваши ощущения от работы в ТВ-шоу, которое обладает качествами фильма?
Это одна из причин, почему я взял трубку и просто сказал «Да» Брайану. Неважно, насколько хорош актер, если он находится на слабо сделанной площадке, он понижает себя до уровня шоу. Я участвовал во всевозможных проектах подобного типа, время от времени работал с дневным телеэфиром.
...
(Громкий музыкальный шум - как начало песни – внезапно начинает реветь на заднем фоне)
...
И оглядываясь на эти работы, я думаю: Может быть, я не очень хороший актер? Но затем, когда получаешь роль во всех этих...
…
(Армитидж берет вынужденную паузу из-за окружающих звуков и затем посмеивается в смущении, от чего начинает смеяться и интервьюер)
Эээ.. О чем это я?
(Он смеется снова с маленькими перерывами и затем стремительно возвращается к своему ответу, с большим акцентом на свои следующие слова):
И затем ты попадаешь во вселенную Брайана Фуллера, которая выглядит невероятно красивой, она богата и киногенична, превосходно пьяняща, с невероятной музыкальной составляющей, и тогда ты просто думаешь: «Если я смог получить работу в таком мире, значит, моя работа ценна». Поэтому я был в большом возбуждении от нее.
8
0
что б без вас делала!
 |  |  |  |
 |  |  |  |
Новые пользователи
за месяц: 0 / за неделю: 0 / вчера: 0 / сегодня: 0
Из них
администраторы: 3 / модераторы: 0 / проверенные: 155 / пользователи: 1740
Сейчас на сайтеза месяц: 0 / за неделю: 0 / вчера: 0 / сегодня: 0
Из них
администраторы: 3 / модераторы: 0 / проверенные: 155 / пользователи: 1740
Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0
Хостинг от uCoz
Ричард Армитидж Online 2010-2024