Ричард Армитидж — человек из народа. Пока большинству он известен по трилогии «Хоббит», ему удалось собрать сообщество поклонников со всех уголков света. Он любим поклонниками театра, особенно за его блестящие работы в «Суровом испытании» Артура Миллера и «Макбете» Уильяма Шекспира. Помимо этого, он известен своими ролями на телевидении в сериале «Берлинский отдел», а также своими выдающимися работами в «Ганнибале» и недавно увидевшей свет «Каслвании».

Я получил возможность поговорить с Ричардом по телефону о его последнем фильме «Паломничество», и мы оба посмеялись над нашим общим гражданством (британским) и нашей любовью к «Дюнкерку».

В фильме «Паломничество» используются различные языки, включая французский, на котором ваш герой говорит большую часть времени. Существуют различные диалекты французского, было сложно учиться говорить на этом языке определенным образом?

Для меня был любопытным тот факт, что этот язык, древний язык, попутешествовал по миру и вернулся в своем современном обличии. Я беспрестанно спрашивал себя: «Как именно норманны говорили по-французски?» и, к сожалению, записи этого нет. Поэтому нам пришлось придумывать варианты, и использование смешанной формы акцентов было одной из наших идей. (смеется)

Думаю, это удачно воплотилось в фильме. Но когда вы говорили по-английски, было сложно поддерживать французский акцент?

Да, я был очень осторожен, чтобы не скатиться в пародию. Была интересная особенность со Стэнли Вебером, играющим Цистерцианца (брата Джеральда) — я очень много прислушивался к его акценту, так как он потрясающе говорил по-английски (Стэнли Вебер француз), но временами ты можешь слышать, как некоторые вещи проявляются. Поэтому я скорее пытался говорить как француз, пытающийся хорошо говорить по-английски, чем добиваться французского акцента. Меня окружали очень хорошие люди, к которым я мог прислушиваться.

И о самой роли. Это очень темный, жесткий и кровавый фильм и вы играете «злодея» этого фильма. Вы рассматривали своего героя как злодея?

Полагаю, его поступки довольно жестоки, но на самом деле я никогда не видел его злодеем. Я воспринимал его как своего рода воина, который преследует свою цель, полагаясь на очень мужской образ действий. Также он представляет семью и культуру, которая нацелена проложить себе путь на Британские острова и в Ирландию. Норманнская оккупация Южной Ирландии. Он (Раймон де Мервилль) копит силы для еще одного крестового похода, поэтому мне он казался кем-то отделившимся от большой военной машины. Полагаю, это делает его злодеем.

Думаете, преследование Раймоном реликвии было нацелено на завоевание благосклонности короля, чтобы в дальнейшем освободиться от подчинения отцу?

Именно так. Одной из вещей, которая мне действительно понравилась, была идея того, что когда он пытал монаха, он говорил о том, насколько значителен упадок, в котором находится его отец, и какой он к тому же трус.  Идея наследия, которое вы получаете в силу репутации ваших родителей, влияет на всю вашу жизнь, то есть ему нужно оставить свое собственное наследие в качестве того, кто безжалостен, решителен и амбициозен. Это была мантра, которую он пытался для себя выстроить.

Останавливаясь на сцене пытки, я бы хотел заметить, что она абсолютно жестока. Отдает настоящим средневековьем, не так ли?

(смеется) В тот момент я не чувствовал, что она была очень жестокой. Полагаю, я настолько был погружен в своего героя, что мои эмоции были в духе: «О, ну всего лишь небольшое хирургическое вмешательство». Многие люди говорили мне об этом [о жестокости] и теперь я это вижу. Думаю, вот так и происходит, когда ты находишься в голове своего героя. Для него это очередная рутинная работа.

Обратившись к теме фильма, я заметил, какое же у вас большое сообщество поклонников. Вам нравится выбирать роли разного плана каждый раз так, чтобы фанаты могли видеть ваши разные стороны?

Я по-настоящему люблю делать вещи, которые никогда не делал прежде, или роли, которые погружают меня в новую среду, иногда в другое время. Мне действительно было интересно «Паломничество», поскольку это настолько средневековая история, а я никогда не играл этот период времени, кроме «Робин Гуда», где действия, вероятно, происходили чуть позже. Сейчас я играю кое-что очень отражающее современные события политически и, разумеется, у меня появляются мысли о том, что будет моим следующим проектом, и я думаю, что мне бы очень хотелось поучаствовать в проекте, связанном с научной фантастикой. То есть мой выбор формируется под влиянием того, что будет наиболее сложным или максимально непохожим на то, что я делал ранее. 

«Паломничество» очень отличается от любой вашей предыдущей роли, но люди придут к сравнению с вашим персонажем в «Хоббите» только потому, что в обоих случаях вы орудуете мечом. Замечаете это?

Да, это странно, так как мир Толкина и фэнтэзи в целом не совсем обладают тематическим соответствием в контексте уровня насилия. Разумеется, я знаю, что в трилогию «Хоббит» было заложено очень большое насилие, многое не переносилось на экран. Но Раймон для меня ощущался гораздо реальнее, чем Торин. 

«Хоббит» всегда казался больше бегством от реальности, тогда как «Паломничество» было скорее погружением в реальность. Чувства от пребывания на съемочной площадке соответствовали духу фильмов или пребывание на съемках «Паломничества» можно назвать тоже забавным?

Знаете, я люблю Толкина, люблю легенды, поскольку вы действительно можете создать вселенную. Толкин это сделал. «Паломничество» уходит корнями в историю, которая не может быть изменена, если конечно вы не живете в Америке, где они часто меняют историю (смеется). Это незыблемо в контексте того, что написано биографами. Но я так же согласен с тем, что вы сказали, так как в «Паломничестве» уровень жестокости должен быть правдивым. Если бы это было представлено в приукрашенном виде или восхвалялось, это было бы уступкой. Я думаю, что людям нужно было повздрагивать от такой чрезмерной жестокости, потому что это правда. Думаю, это очень опасный путь, если вы начинаете сглаживать насилие в фильме. Оно должно быть показано именно тем, чем является.

Да и это тема, на которую многие люди продолжают спорить. Я обычно упоминаю «Спасти рядового Райана» и ветеранов Второй Мировой войны, которые посмотрели фильм и сказали, что почувствовали, будто туда вернулись. Но недавно вышел «Дюнкерк», он не был таким кровавым, как «Спасти рядового Райана», но ветераны все еще ощущают, будто снова там очутились. То есть все это основано на том, каким вы сделаете фильм, верно?

Да и я также думаю, что когда вы проводите зрителя через этот мир, возникает вопрос о том, когда мы сталкиваемся с экстремальной жестокостью, действительно ли мы это видим. Или наши природные инстинкты заставляют нас отвести взгляд. Как много из этого мы встречаем лицом к лицу? В «Дюнкерке» некоторые кадры, где появлялись тела, взрываемые прямо перед нами, были почти размыты на переднем плане. Мозг и глаза могут воспринять именно столько, как мне кажется. Наш мозг и наше зрение очень умны, когда защищают нас от многих вещей. 

То есть, полагаю, вам-таки понравился «Дюнкерк»?

Я в восторге. Это мой фильм десятилетия. А больше всего в фильме «Дюнкерк» мне понравилось музыкальное сопровождение. Оно было потрясающим и, думаю, фильм возьмет много наград.

Не могу не согласиться! И последний вопрос, которым, думаю, задаются очень многие: собираетесь ли вы вернуться в театр и когда?

Да! Я собираюсь вернуться на сцену в конце 2018 года, вероятно в Лондоне. С режиссурой Яэль Фарбер, которая ставила «Суровое испытание». Думаю, мы возьмемся за Шекспира, но не я не скажу вам, за какое именно произведение (смеется).