Только в прошлом месяце мы имели честь поговорить с Ричардом Армитиджем во время продвижения им фильма «Паломничество», и вот по счастливому случаю (и благодаря его трудолюбию) мы получили возможность обсудить его последнюю аудиоработу для Audible «Странная история доктора Джекилла и мистера Хайда». 

Классическая история Роберта Льюиса Стивенсона выходит как часть«Коллекции Монстров», готической трилогии, включающей также начитку «Франкенштейна» Дэном Стивенсоном и «Дракулы» Грегом Вайзом. Туда также входит эксклюзивный выпуск от д-ров Марии Меллинс и Питера Хоуэлла, старших преподавателей Лондонского Университета Святой Марии, с которыми, как ни странно, мне посчастливилось поработать – воистину, мир тесен. 

Наша беседа с мистером Армитиджем показала, что он, как всегда, на коне, обсуждает широту возможностей работы с аудио, природу ужаса, его будущие проекты и немного упоминает Короля под Горой. Как Audible подвел вас к работе над «Странной историей доктора Джекилла и мистера Хайда»? 

Знаете, с Audible я работал довольно много. Обычно я начитываю что-нибудь для них где-то раз, иногда дважды в год. Чаще всего я работаю над большим произведением, а на такие маленькие истории обычно уходит день, полтора дня работы. Пару вещей я начитывал ко Дню Святого Валентина пару лет назад, одну историю на Рождество, а вот готовить что-то к Хэллоуину не доводилось, и вот они обратились ко мне с предложением: «Не желаете ли начитать эту книгу?», а мне так это нравится, поэтому я ответил согласием. К тому же мне нравится жанр готики, думаю, он как бы подходит мне! 

Они дали вам на выбор ряд книг или держали для вас в уме именно«Джекилла и Хайда»? 

Нет, это была именно та книга, которую они хотели, чтобы я начитал, хотя иногда дается выбор. А это произведение я не читал, я был знаком с историей, как и многие другие, поэтому чтение стало для меня настоящим сюрпризом. Что интересно, поскольку ты всегда ожидаешь чего-то масштабного, гораздо более увесистого романа, ведь вокруг произведения было столько постановок, а в действительности это просто серия писем – почти как медицинская карта, что показалось мне очень увлекательным. 

Забавно, что вы об этом заговорили, поскольку, я думаю, особенно это касается классических страшилок и готической литературы – с течением времени появляется столько интерпретаций, что тебе кажется, будто ты знаешь историю. И когда я перечитывал «Франкенштейна» несколько лет назад,я был удивлен, как мало я помню, поскольку все было разбавлено количеством кино и телеверсий. 

Да и это история в истории в истории, не так ли? Там как бы три уровня во «Франкенштейне». 

Вы упомянули, что работали над длинными произведениями для Audible ранее, должно быть это немного сложнее по сравнению с чтением сценария, ведь нет быстрого способа сделать это? 

Знаете, когда я прочитал сценарий, что интересно, я не до конца осознал это, пока не поговорил с другими людьми о том, как они готовят их работу. Но, когда я читаю сценарий, я действительно прочитываю режиссерские указания вслух, поскольку это действительно – реплики я также читаю вслух – поскольку это как бы меняет твою связь с произведением. И мне нравится читать режиссерские указания, так как это в некотором роде задает тон в моем воображении. И я довольно старомоден, когда дело доходит до рассказывания, и если взять такую простую форму как аудиокнига, сравнить со сложным высокотехнологичным фильмом высокого разрешения, по факту такой большой разницы и нет – все начинается с «Давным давно» и… То есть, эту фразу я конечно не произношу (смеется), но точно так же я читаю режиссерские указания. 

В настоящий момент я просматриваю сценарий и это удивительно, как ты осмысливаешь его просто со страницы, и затем все это превращается в фильм или… Это не всегда так, как ты себе представил, но с аудиокнигой я все контролирую, сажусь и рассказываю историю так, как я ее вижу. Потребовалось много времени, чтобы я доверился своему видению, и вероятно оно довольно традиционно, но все равно уникально, пусть у каждого появится другая версия этой истории, но дать им что-то, что всколыхнет их собственное воображение, – очень важно, как мне кажется. 

А бывает расхождение между тем, что было в вашей голове, и тем, как все звучит вслух, особенно когда вы начитываете все произведение в одиночку, и каким образом вы передаете голоса героев? 

По правде сказать, это зависит от автора. Очень часто авторы исторических романов, те, кто писал в прошлом, – думаю, в силу того, что не было возможности создавать героев на экране, или в силу зависимости исключительно от печатного слова, – были склонны описывать внешность, голос, стать и тому подобное более детально. Это характерно для исторической драмы больше, чем, вероятно, для современных произведений, поскольку мы более привычны к наглядной информации, чем к литературной форме донесения информации в целом, я думаю. 

Поэтому с кем-то вроде Роберта Льюиса Стивенсона или Диккенса предельно ясно из первоисточника, как должен выглядеть и звучать герой. И время от времени они в итоге окажутся стереотипом или, должен сказать, архетипом, но мне это нравится. Думаю, есть что-то в этом… Я действительно думаю, что мост между стереотипом и архетипом очень узок, и часто, когда мы находим архетип, это происходит, потому что перед нами как бы узнаваемый стандарт и легкий пусть. Допустим, когда мы говорим о докторе, к примеру, здесь в «Джекилле и Хайде», мы вероятно полагаем, что он хорошо образован, скорее всего большой книгочей, поэтому и легко представить именно такой образ. Но знаете, в то же время довольно приятно нарушать эти стереотипы – я в некотором роде поступил так с этой книгой. 

А когда вы говорите о свободе интерпретации материала, есть ли у вас кто-то типа режиссера, или это больше звуковой техник в данной области? 

Это в некотором роде комбинация того и другого, то есть это звуковые техники, но чаще всего я могу обратиться к ним: «Как вы думаете, такой голос подходит этому герою?» и они скажут: «Да, сделай его чуть более таким и т.д…», а также у них хранятся записи разных голосов, которые ты уже создал, особенно когда у тебя большое произведение типа Диккенса с множеством разных героев. Часто ты понимаешь, что повторил стиль, ведь создается сотня голосов героев, вот они-то и будут следить за этим, ты работаешь с этим в вакууме, поэтому здорово, когда кто-то ведет этот процесс, и ты можешь спросить: «Работает?», а они ответят: «Да, да, мне очень нравится, забавно» или «Сделай его чуть более глубоким», в общем, хорошо, когда есть человек, от чьего мнения можно отталкиваться. 

То есть, это почти как иметь живую аудиторию, чем собственно режиссера? 

В общем и целом, да, но я также думаю, что и Audible, и режиссер, им просто нравится, когда тебе удается «поладить» с произведением, они заинтересованы в твоей интерпретации. И один из важных для меня факторов – я люблю создавать голоса всех этих героев, это в большей мере исполнение, чем просто чтение. Но полагаю, если бы я взялся за что-то, больше похожее на документалистику, моя начитка была бы скорее нейтральной, так, чтобы она не отвлекала от предмета повествования. 

Когда я думал о «Джекилле и Хайде», просто в целом, что поражает сильней всего – для книги, написанной в 1886 году, она никогда не теряла своей актуальности. В ней есть идея об обществе, эволюционирующем технологически и в других смыслах, но мое толкование еще и в том, что цивилизация иногда ощущается как неестественное препятствие для человечества, будто мы постоянно боремся с базовыми желаниями. 

Да, без сомнения, и что действительно было мне интересно, а также сделало историю более реальной для меня, – как я и сказал ранее, такое чувство, что это серия документов, будто записки психолога. Поэтому, когда читаешь, наступает момент, когда ты думаешь: «Это не кажется вымыслом, это похоже на описание жизни человека, проходящего обследование на наркозависимость и проблемы с психическим состоянием». И это как бы подтягивает повествование прямо к нашим дням, потому что, как мне кажется, есть непрекращающееся обсуждение, я имею ввиду не критику, а именно обсуждение, которое происходит в наши дни – о душевном здоровье, антидепрессантах и этом чувстве, особенно в мужчинах. Это действительно интересно и объективно отражено в истории, главный герой совершает самоубийство, и думаю, это именно то, о чем вы только что сказали, мы можем развиваться технологически, но на уровне человечности мы имеем дело с теми же проблемами, и для меня это было увлекательной сердцевиной всей истории. 

И я всегда думаю об ужасах – ведь во многих жанрах все как бы подчищается под какие-то общие черты, –причина, по которой я всегда любил и пел оду ужасам в том, что фильм может содержать гораздо больше, чем люди различают. Они всегда могут быть открыто политическими, а люди почти проигнорируют этот факт, неважно, насколько острую идею ты положишь в основу. Каково ваше отношение к ужасам в контексте литературы и кино? Вы были поклонником ужасов, взрослея? 

Если честно, я всегда боролся против этого жанра. Я необязательно вижу это произведение как ужасы, а воспринимаю как… Это готика и тут все завязано на психике и психологии, вот эти стороны ужасов привлекают меня. В духе Стивена Кинга, если говорить о нашем времени, но если все сводится к кровавым ужасам, в которых ничего кроме свирепости и жестокости, вот тут я жму на «стоп», и если все скатывается в чересчур социально-религиозную историю, типа «Омена» и тому подобных вещей, я тоже слегка ухожу в сторону. 

Но вещи, подобные этой, – как бы медицинский анализ – кажутся мне увлекательными. Ужасы в настоящее время повсюду и, думаю, они как бы критически истолковывают, где мы сейчас в рамках политики (смеется) и как общество в целом. Думаю, людей влечет к ужасам, потому что это немного как кровопускание, извините за каламбур! Думаю, мы обращаемся к этому жанру, потому что хотим почти вырвать наш недуг изнутри – мне кажется, мы переживаем не лучшие времена в настоящий момент и смотрим ужасы, чтобы определенным образом очистить себя. 

Это особенно очистительный жанр, фильмы часто описывают как катание на американских горках, но с ужасами это может быть очистительный процесс облегчения ноши путем обращения к этому. 

Да, думаю, интерес также в превращении. Люди действительно получают удовольствие от этой идеи, поскольку мы всегда пытаемся слегка сбежать от самих себя, будет ли это полбокала вина для легкого расслабления или какая-то более экстремальная версия этого. Во всех аспектах, даже в том, чтобы развлекать себя, мы хотим быть перенесенными куда-то, и эта история как бы завязана на идее трансформации, думаю, это всегда меня увлекало – то, что мы всегда стараемся слегка сбежать от самих себя. 

Это интересно, потому что когда вы работали над «Ганнибалом», этот материал воспринимался общественностью как ужастик, но эра «Красного дракона» гораздо более психологическая по своей силе, чтобы вызывать беспокойство. 

Да, то есть это человек, который страдает от такой ненависти к самому себе, что буквально жаждет вылезти из своей кожи или физически трансформировать свое тело. И он делает татуировку на спине, потому что хочет превратиться в кого-то другого, того, кто гораздо сильнее, и опять же, возможно, это мужская черта, хотя и не обязательно. Я думаю, что большинство парней отправятся в спортзал, потому что просто думают: «Я хочу иметь хорошее тело. Я не хочу быть собой. Я хочу быть лучшей версией самого себя». Это просто интересно, согласны? 

Разумеется. Борьба за внутренний мир — это в некотором роде сродни пожизненной миссии. Во время нашего последнего разговора о «Паломничестве» вы упоминали, что работаете с Irish Film Board над реальной историей, произошедшей на рубеже веков. Эта работа продолжается? 

Да. Вернее, я уехал работать в Берлин на пять месяцев, так что всё приостановилось. Но этот проект – моя маленькая страсть, так что я не собираюсь от него отступаться, и хотя он все еще на стадии разработки, я по-прежнему намерен вспахать это поле! 

Он продолжает оставаться для вас фоном! 

Да, в феврале мне предстоит еще одна роль в фильме Жюли Дельпи «Моя Зои», которая привлекла к себе все мое внимание. Это по-настоящему интересная история о разведенной паре, выхаживающей свою маленькую дочку... Это своего рода трагическая история отношений, переходящая в... научную фантастику в последней трети фильма. Это замечательный сценарий, который написала Жюли Дельпи, и она же будет режиссером фильма, что просто замечательно. 

Здорово! А когда вы приступите к съемкам? 

Подготовка начнется перед Рождеством, а съемки — в феврале. Мы будем снимать в Берлине: я, Жюли Дельпи, Даниэль Брюль и Джемма Артертон. Актерский ансамбль невелик, зато сюжет потрясающий. 

И вы снова возвращаетесь в Берлин. 

В Берлин, Лондон и Москву, так что ожидается интересное приключеньице. 

После того как я запостил наше с вами прошлое интервью, я не припомню такой огромной активности в моем Твиттер-аккаунте, хоть это вполне обычное дело. Ваши поклонники невероятно преданны вам, так что я спросил у вашего американского сообщества, имеется ли у них какой-нибудь особенный вопрос к вам. Один из них касается работы на ТВ, другой в кино, третий о театре и еще один об аудионачитке. Какой выберете? 

Давайте тот, что о театре.. 

Окей, они сказали, что сообщение о «Макбете» стало приятным сюрпризом, но, будучи таким искусным в комедии, искали ли вы другие сценические проекты, пока этот не подвернулся, и каковы шансы, что вы будете искать другую социально значимую комедию, подобную «Love, love, love»? 

Сообщение о «Макбете», вероятно, было немного преждевременным... Мы обхаживали идею этой пьесы, но в 2018 году в Лондоне будут ставить трех других «Макбетов», так что мы возможно отступимся от этой идеи (смеется) и вернемся к той, что у нас была, более социальная... нечто, чем раньше мы не занимались. К греческой пьесе. 

Так что это был своего рода отвлекающий маневр, но я в поиске. Недавно я ходил смотреть новую пьесу Майка Бартлета «Альбион» в «Алмейде», которая, наверное, является лучшей пьесой из всех, что я видел за последние 5 лет. Мне нравится работать над его материалом и я подыскиваю комедию, но мне также нравится то, что просто приводит в движение эту отчасти социально-значимую тему и если ты можешь добиться этого через обычную или черную комедию, то, на мой взгляд, театр является для этого самым лучшим средством, так что я нацелен на нечто подобное. 

Я был довольно сдержан вовремя нашего последнего разговора и совсем не упоминал «Хоббита», но мне все же любопытно, поскольку он слишком долго был важной частью вашей жизни, особенно большое количество интервью-сессий. Что вы чувствуете на этот счет сейчас, с течением временем? 

Я скучаю по ним. Мне нравилось работать в Новой Зеландии, мне нравилось работать в Warner Bros. То есть, вообще-то я работал с ними три раза с тех пор, и, знаете, в начале этого года я снимался в фильме «Восемь подруг Оушена», премьера которого состоится в июне 2018 года, так что я снова вернусь к этому циклу больших интервью-сессий. Это интересно, потому что ты вкладываешь так же много сил в продвижение фильма, как и в работу над фильмом во время съемок, и раньше я не любил эту сторону своей работы, но сейчас она мне нравится, потому что тот момент, когда ты приходишь и оказываешься лицом к лицу с поклонницами... Иногда, в случае с независимым кино, оно попадает на фестивали и имеет ограниченный прокат, и тебе не всегда удается встретиться с людьми и обстоятельно поговорить о проекте, так что с этой точки зрения я мог говорить о «Хоббите» всю оставшуюся жизнь, потому что работать над ним было так здорово. 

Я был очень близок к тому, чтобы еще раз поработать с Питером Джексоном, Филиппой Боенс и Френ Уолш в этом году над последним фильмом Крисчена Риверса «Смертные машины», но не смог приступить к этой работе из-за съемок в «Берлинском отделе». Но я уверен, что в будущем еще поработаю с ними и в один прекрасный момент вернусь в Новую Зеландию. Так что «Хоббит» оставил мне такое наследство, которое заставляет сердце биться немного быстрее, за что я всегда буду признателен. 

Красиво сказано. И вам следует знать, что мой трехлетний сын, который посмотрел отдельные кусочки первых двух «Хоббитов», уже сочиняет новые песни для вас, так как ему кажется, что вы и гномы поете песню под названием «Фирменный пирог»! 

Фирменный пирог! (Взрыв смеха) Ну, вероятно, мы так и сделаем! Это хорошая песня, нам надо пойти и записать ее без промедления. Фирменный Пирог! 

Я оформлю авторские права на стихи, когда он закончит свой шедевр через несколько лет! (Он продолжает смеяться) Большое спасибо за уделенное время и удачи во всем, что ждет впереди! 

Большое спасибо! Было приятно пообщаться! 

Ричард Армитидж, большое спасибо за интервью!