До сегодняшнего дня карьера Ричарда Армитиджа напоминала самого актера: такая же недооцененная и вместе с тем непринужденно успешная. Однако его последняя роль - в международной эпопее "Хоббит" - определенно поставит Ричарда в центр внимания публики.

В этом инервью мы беседовали с Армитиджем, сыгравшим Торина Дубощита в «Хоббите», о процессе претворения в жизнь всеми любимой фантазии, о том, как он пытался передать отличительные черты своего сложного персонажа, и об опасностях пробежек по Новой Зеландии (в буквальном смысле) во время съемок сцены погони режиссером-перфекционистом Питером Джексоном.

Если сказать, что Ричарду Армитиджу было суждено сыграть в «Хоббите», то можно попасть в точку. Спросите, почему? Ну, скажем так: они с Толкиеном уже давно идут рука об руку. Путешествие Армитиджа на большой экран (и в Средиземье) началось в 12 лет, когда он играл эльфа в спектакле местного театра, поставленного по любимым произведениям Д.Р.Р. Толкиена. Но чего Армитидж не знал в то время, так это того, что спустя годы он прославится, но не как эльф, а как легендарный воин Торин Дубощит в киноверсии книги, снятой Питером Джексоном.

Если сказать, что «Хоббит» стал, по крайней мере, одной из причин, по которым Армитидж решил стать актером, то это не будет большой натяжкой. С произведениями Толкиена его познакомил один из учителей английского языка. «Я помню, возвращаюсь домой и сажусь читать сам, не дожидаясь, когда кто-нибудь скажет мне, мол, иди и почитай перед сном. Это было впервые, когда я взял в руки книгу и не мог оторваться. Я сидел над ней до двух часов ночи с фонариком, потому что хотел дочитать. Я перечитывал ее снова и снова.» Книга очевидно задела Армитиджа за живое, потому что примерно в то же время он обнаружил у себя склонность к представлениям и театру. Но только получив роль в шекспировском «Сне в летнюю ночь», он осознал, что профессия актера может стать его призванием. «Думаю, именно тогда я подумал: «Возможно это именно то, чем мне хочется заниматься.»

После успешной сдачи выпускных экзаменов по музыке и английскому языку в Паттинсон-колледже, Армитидж отправился в Лондонскую академию музыки и драматического искусства (LAMDA) для дальнейшего обучения. Закончив ее через три года, он несколько лет проработал актером массовки в Королевской шекспировской компании, перед тем, как получил свою первую роль Джона Стандринга в сериале ВВС "Спаркхауз". Два года спустя он снялся в роли Джона Торнтона в телевизионной постановке "Севера и юга" по роману Элизабет Гаскелл. В 2006 году Армитидж стал Гаем Гизборном в "Робине Гуде". Благодаря этой роли он впервые оказался в центре международного внимания. Затем он с вдохновением сыграл в "Призраках", "Двигаясь вперед", "Ответном ударе" и в фильме "Капитан Америка: Первый мститель". Таким образом, совсем неудивительно, что Армитиджем заинтересовались Питер Джексон и его команда из "New Line Cinema".

Всем, кто ожидал выхода фильма "Хоббит" на экраны, известно, что работа над ним началась еще в 1995 году. (Нет, это не опечатка.) После нескольких лет, заполненных бесконечными судебными тяжбами, постоянными отсрочками, которые невозможно пересчитать, и множеством перестановок – в том числе уход Гильермо дель Торо с поста режиссера – в конце 2010 года года фильм начал приобретать очертания. Что касается появления в нем Ричарда Армитиджа, то дело было так: из-за задержки съемок у него образовалось небольшое окно и освободилось время, чтобы пойти на встречу с продюссерами фильма. «Я пришел, чтобы попробоваться на роль Барда и еще одного гнома, но в итоге мне дали прочесть текст Торина. Я ни секунды не думал о том, что могу получить роль гнома, потому что я один из самых высоких людей в мире шоу-бизнеса.» (Он прав. Имея рост 188 см, он выше большей части мужского населения Голливуда.)

Прослушивание Армитиджа совершенно определенно нельзя назвать «обычным», потому что он пришел на него с травмой. «В тот день, когда у меня была назначена читка с Питером, я повредил спину и принял много обезболивающего. Думаю, то, как я скрывал боль, могло показаться чертой, которую я считаю присущей своему персонажу, и это сработало.» Вскоре после прослушивания агент позвонил ему и пригласил на обед, во время которого объявил, что Армитидж получил роль Торина. «Я еще не успел прийти в чувство, когда он добавил: «Но фильму еще не дали зеленый свет, так что не питай больших надежд.» Понятно, что это несколько омрачило праздник, но Армитидж и сам понимал, сколько препятствий еще предстоит преодолеть перед тем, как начнутся съемки, если они вообще начнутся. «Мне пришлось принять решение и подтвердить свое участие в проекте без твердой уверенности в том, будут ли вообще снимать этот фильм. Но я точно знал… где-то в глубине души я был уверен, что это произойдет. Я знал, что не смогу не рискнуть. Если когда-нибудь существовала роль, ради которой я бы пошел на риск, то это была именно она.»

Как только фильму дали зеленый свет, Армитидж приступил к подготовительной работе над образом Торина. Он провел несколько месяцев, сосредоточенно изучая рукописи Толкиена и выделяя в них все, что только можно, о Торине и мире Средиземья. По окончании этих изысканий он начал работать с Питером Джексоном над воплощением своего персонажа. «Мы начали с физической подготовки, во время которой нам пришлось изменить манеру ходить, манеру дышать и даже изменить центр тяжести персонажа.» Армитидж решил, голос Торина будет одной из его основных отличительных черт. Торин должен «говорить с важностью и чтобы его проникновенный тон был как тихим, так и резонирующим.» А что насчет громкого боевого клича Торина? Да, на это он тоже обратил внимание. «Толкиен описывает его [боевой клич Торина] в книге, поэтому мне пришлось сделать его голос более мощным. Но в то же время я хотел, чтобы в голосе Торина звучали мягкость, забота и благородство, чтобы он разговаривал с любовью и уважением.»

После того, как Армитидж перевоплотился в Торина физически, у него появилось время покопаться в его душе. Психологическое путешествие Торина без сомнения является одним из самых сложных в «Хоббите», и именно за ним кинозрителям предстоит следить в течение трех фильмов. В отличие от главного героя фильма (Бильбо Беггинса в исполнении Мартина Фримана), Торин – это персонаж, который, на первый взгляд, кажется высокомерным, гордым и более чем немного упрямым. «Думаю, мне всегда нравился парадокс между «плохим» персонажем и персонажем, который совершает плохие поступки. Однажды я уже сталкивался с подобной вилкой в «Макбете». Я помню, что рассматривал его как героического человека, который сначала встал на неправильный путь, а затем принял неверные решения. Мне кажется, что у всех нас есть все шансы поступить так же.» Таким образом, перед Армитиджем стояла задача найти в Торине как светлую, так и темную стороны, потому что понемногу каждой из них есть в каждом из нас.

Кроме этого, он хотел убедиться, что воздал должное повести Толкиена. После успеха трилогии «Властелин колец» никого не должно удивлять то, что все актеры «Хоббита» чувствовали обязанность оказаться достойными как самой книги Толкиена, так и ее кино-воплощения под руководством гениального Джексона. «Когда начинали снимать фильм «Властелин колец», никто не знал, каким он получится и будет ли иметь успех. Не существовало никакой отправной точки, и на создателей фильма ничто не давило, в то время как мы находимся словно под микроскопом у средств массовой информации и многочисленных поклонников.» Неужели они все боятся высоко установленной планки? «Вообще-то мне это нравится, потому что я могу рассматривать эту обязанность как ответственность. На меня возложена забота о персонаже, которого любят несколько поколений читателей, и я чувствую ответственность перед всеми этими людьми, но в то же время я должен уважать и свою точку зрения.»

Одной из любимых составляющих съемочного процесса «Хоббита» для Армитиджа было превращение, которое он претерпевал каждое утро. «Другие актеры жаловались, что им приходилось проводить по три часа в кресле гримера, но мне эти три часа очень помогали в плане подготовки. Я не спал. Я наслаждался, наблюдая, как он [Торин] «появляется» по утрам.» На первых этапах работы художники по гриму и протезированию разработали крайне утрированный вариант грима, а затем смягчили его настолько, что получили грим, в котором, по определению самого Армитиджа, «было немного от меня и немного от персонажа, так что можно разглядеть обоих.»

Большинство актеров полагают, что костюм очень помогает при вхождении в роль, поэтому я спросила у Армитиджа, что он чувствует после переодевания. «Несмотря на то, что это было испытание на выносливость, потому что было очень жарко, я не могу играть своего персонажа без костюма. Помню, когда просили прийти на репетицию до того, как я переоденусь, я всегда считал, что это очень трудно. Мне действительно нужны все элементы костюма для того, чтобы войти в образ.»

С моей стороны было бы упущением не упомянуть тот факт, что Армитидж самостоятельно сделал довольно много трюков в этом фильме, особенно подвесных. «На «Хоббите» у меня был потрясающий дублер. Он так похож на меня, что в некоторых эпизодах фильма я не могу точно сказать, он это или я, хотя уж мне-то положено это знать.» Эта мысль вызывает у Армитиджа располагающий и довольный смешок. «Разумеется, мне нравится делать трюки, потому что это заставляет меня чувствовать, что я действительно играю своего героя. Думаю, что нет ничего хуже, чем смотреть фильм и видеть трюки, которые я не исполнял. Я должен был сам сделать каждый шаг на этом пути.» И это именно то, что Джексон позволял ему делать. Частенько, после того, как дублер отрабатывал трюк, Джексон подходил и спрашивал, хочет ли Армитидж выполнить его сам. «Я всегда отвечал: «Да, безусловно!»

Эта готовность позволять актерам раскрывать все аспекты своих персонажей – одно из многих достоинств, которое доставляет Армитиджу удовольствие от работы с режиссером-оскароносцем. «Он режиссер с огоньком, но при этом скромный и надежный. Он на самом деле позволил мне поэкспериментировать с Торином и не вмешивался, пока не пришло время, а когда он это сделал, это было замечательно. Он истолковал персонажа, каждого отдельно взятого персонажа с поистине энциклопедической точностью.» И кто же может забыть об Йене МакКеллене (с которым Армитидж провел довольно много экранного времени)? «Это невероятная честь иметь возможность назвать его другом. Это мастер, абсолютный мастер во всем, что он делает.»

Следующей для Армитиджа стала главная роль в фильме Стивена Куэйла "Черное небо" - история о группе студентов колледжа, которые решили задокументировать то, как страшное торнадо разрушило небольшой городок на Среднем Западе. Армитидж играет школьного учителя, которому предстоит спасти своего сына, оказавшегося в эпицентре урагана. Наверное, удачно получилось, что во время съемок "Хоббита" Армитиджу пришлось выполнять много трюков, потому что на съемках "Черного неба" он провел довольно много времени то подвешенным на проводах и летающим по всей студии, то обдуваемым мощными потоками воздуха в аэродинамической трубе. "Со Стивеном интересно работать, потому что он любит создавать настолько реальные трюки, насколько это возможно. Был один особенный день, который мне запомнился: он с помощью крана опустил тяжелый многоосный грузовик прямо передо мной, когда я бежал по направлению к берегу. Он нарисовал линию на дороге и сказал: "Делай, что угодно, только не пересекай эту черту." Этот трюк был сделан за один дубль, и мне это понравилось. Я считаю, что это очень щекочет нервы."

Из-за премьеры "Черного неба" и съемок финальной части трилогии "Хоббит" рабочий график Армитиджа на следующий год очень насыщен. Несмотря на то, что у него на горизонте нет новых предложений, (по крайней мере, в данный момент, но что-то подсказывает мне, что все изменится после мировой премьеры "Хоббита") он продолжает считать себя везунчиком. "Я очень, очень счастлив. Это просто подарок, что у нас получилось три фильма, которые мы будем продвигать в течение последующих трех лет." После разговора с Армитиджем мне стало ясно, что он действительно любит искусство и ремесло актера. Его страсть, энергия, искренность и талант привели его довольно далеко, но эти качества без сомнения останутся при нем, когда его карьера стремительно пойдет вверх.

ВОПРОС ЗА КАДРОМ

Итак, что во время съемок "Хоббита" было самым сложным для Ричарда Армитиджа?

Это легко сказать: сцена 88.

Вы обнаружите, что большинство гномов при ответе на этот вопрос назовут сцену 88. В фильме есть эпизод, в котором гномы уходят от преследования, и мы снимали эту погоню в течение 10 недель в каждом из уголков Новой Зеландии, где у нас проходили натурные съемки. В этой сцене надо было бежать, так что мы все 10 недель бегали, бегали и бегали. [Смеется.] Нам пришлось двигаться в полной экипировке: со всеми мешками-рюкзаками и во всеоружии. Так что перетаскивать всю эту массу бегом с севера на юг, через всю Новую Зеландию, - это было жестко.

Richard Armitage's career to date has often taken the shape of the man himself: supremely understated yet effortlessly effective. His latest turn in the international epic The Hobbit, however, is sure to thrust him into the limelight like never before.

We spoke to Armitage, who plays Thorin Oakenshield in The Hobbit, about the process of bringing a much—loved fantasy to life, his wrangling with the contrasting elements of his complex character and the perils of running around New Zealand (literally) while working on a chase scene for perfectionist director Peter Jackson.

If you said that Richard Armitage was destined to be cast in The Hobbit, you might actually be correct. Why, you may ask? Well, let’s just say that he and Tolkien go way back. Armitage's journey to the silver screen — and Middle Earth — began at the age of 12 when he appeared as an elf in a local production of J.R.R. Tolkien’s beloved classic. What Armitage didn’t know at the time was that, years later he would find himself starring, not as an elf, but as the legendary warrior Thorin Oakenshield in Peter Jackson’s film adaptation of that same novel.

It wouldn't be a stretch, then, to say that The Hobbit was at least one of the reasons that Armitage decided to pursue acting in the first place. He was first introduced to Tolkien by one of his English teachers. “I remember going home and really sitting with the book by myself without being told, ‘You’d better go and do some reading tonight’. It was the first time I picked up a book and couldn't put it down. I was sitting there at two o’clock in the morning, with a torch, reading that book because I wanted to finish it. I read it over and over." The novel obviously struck a chord with Armitage, for it was around that time that he found himself drawn to performance and theatre. It wasn't until he landed a role in Shakespeare’s A Midsummer Night’s Dream, however, that he realised acting might just be his calling. “I think it was at that point that I thought, ‘This could be something that I could really enjoy’."

After gaining A Levels in both music and English at Pattinson College, Armitage headed to the London Academy of Music and Dramatic Art (LAMDA] to further his training. Once he completed the school's three-year programme, he spent a few years as a supporting player with the Royal Shakespeare Company before landing his first role on television as John Standring in the BBC’s Sparkhouse (2002). Two years later, he appeared as John Thornton in the BBC adaptation of North and South, a novel by the English author Elizabeth Gaskell. In 2006, Armitage was cast as Guy of Gisborne in Robin Hood, a role that landed him firmly in the international spotlight for the first time. Follow that with inspired performances in Spooks, Moving On, Strike Back and Captain America: The First Avenger, and it should come as no surprise that Armitage piqued the interest of Peter Jackson and his team at New Line Cinema.

Anyone who has followed the production of The Hobbit knows that the trilogy has been in the works since 1995. (No, that's not a typo.) After years filled with lots of back-and-forth, lawsuits, more delays than I care to recount and plenty of switcheroos — namely the departure of Guillermo del Toro from his role as director — the film began to take shape in late 2010. Now enter Richard Armitage: Because of the delays in filming, there was a small window in which he was free to go and meet with the producers of the film. “I went in to read for Bard and another generic dwarf, but they ended up giving me the Thorin scenes to read. I didn't believe for one second that I would be cast as a dwarf, because I'm one of the tallest people in show business.” (He's right — at 6’2”, he would undoubtedly tower over the majority of men in Hollywood.)

His audition wasn't exactly what one would consider to be “normal”, considering the fact that he went in with an injury. “On the day I went in to read with Peter, I'd actually gotten a back injury and had taken a lot of pain pills. I think it was something about that suppression of anguish ... that seemed to inform the character and the choices that I made, and it just worked." Not too long after his audition, his agent called him and asked him to come out to dinner, where he told Armitage that he had been cast as Thorin. “I was just about to pick myself up off the floor when he said, ‘But the film hasn’t been green-lit, so don’t get your hopes up’.” It was obviously difficult to celebrate, because Armitage knew how many hurdles the production still had to leap over before filming could begin — assuming it ever would. “I had to make a decision about whether to commit to [the project], not knowing if the film would even be made. But I absolutely knew — somewhere inside of me, I just knew — that it would happen, and I knew that I couldn't not take the risk. If there was ever a role that I was going to take a risk for, it was this one.”

When the film was eventually green-lit, Armitage started working on his approach to the characterisation of Thorin. He spent months poring over Tolkien’s manuscripts, learning all he could about Thorin and the expansive land that is Middle Earth. Once he had completed his background research, he began working with Peter Jackson on the development of his character. “We started physically, so we had to change the way we walked and the way we breathed. We had to learn the weight of the character." Armitage decided that he wanted Thorin’s voice to be one of his most defining features — he wanted Thorin to “speak with gravity and in a penetrating tone that was [both] quiet and resonating”. What about Thorin’s epic battle cry? Yeah, he nailed that, too. “Tolkien describes it [Thorin’s battle cry] in the book, so I wanted to have that kind of powerful voice, but at the same time, I wanted [him] to have a gentle, caring, honourable voice; I wanted him to be able to talk with love and respect.”

Once Armitage developed Thorin’s physical being, it was time to delve deep into his psyche. Thorin's psychological journey is undoubtedly one of The Hobbits most complex, and it is a journey that moviegoers will be able to follow over the course of the three films. Unlike the film's hero (Bilbo Baggins, played by Martin Freeman), Thorin is a character who — at first glance — seems arrogant, proud and more than a little stubborn. “I think I like the paradox of looking at a ‘bad’ character — or a character that does bad things. I had a crack at Macbeth once, and I remember seeing him as a heroic figure that just diverged onto the wrong path and then made all the wrong decisions. I feel like we all have the potential to do that." So Armitage's goal was to discover both the light and the dark within Thorin, because there’s always a little bit of both in each of us.

He also wanted to make sure that he did justice to Tolkien’s story. After the success of the Lord of the Rings trilogy, it should come as no surprise that all of the actors in The Hobbit felt an increased sense of pressure to live up to the grandeur of both Tolkien’s original novel and Jackson’s previous cinematic genius. “When they first started filming Lord of the Rings, nobody knew what that film was going to be or whether it was going to be a success. There was no benchmark for it, so they were left alone, whereas we were sort of put under a microscope by the media and the fan base." Did having the bar set so high intimidate him at all? “I actually like that, because I can turn that pressure into a responsibility. I felt that I was responsible for looking after a character that is so beloved by readers over many generations. So I knew that I had to take on the responsibility for all of those people, but I also had to honour my own vision.”

One of Armitage’s favorite parts of filming The Hobbit was the transformation that he underwent every morning. “People complain about spending three hours in the makeup chair, [but] those three hours were very much a preparation time for me. I didn’t go to sleep — I really enjoyed watching him [Thorin] ‘arrive’ every morning.” During the early development stages, the makeup and prosthetics artists began in a relatively extreme place before toning everything down into something that was, as Armitage puts it, “enough of me and enough of the character so that you could sort of see both”.

A lot of actors find that being in costume helps them get into character more effectively, so I asked Armitage how he felt after his transformations. “[Although] it was an endurance test and was extremely hot, I couldn’t play the character without it. I remember being asked to go to the set to rehearse before I had completed the transformation — I always found that very difficult. I really needed all of the elements of the costume in order to become the character.”

Now, I would be remiss if I didn’t mention the fact that Armitage does quite a bit of his own stunt work in the film — specifically wire work. “On The Hobbit, I had a fantastic stunt guy. He is identical to me, and occasionally in the film I can't tell if it’s him or me, and I really should be able to tell.” That thought elicits an endearing, mirthful laugh from Armitage. “Of course, I love doing it because it makes me feel like I’m truly playing the character. I think there would be nothing worse than sitting down to watch a film and seeing all of these things that I never did. I want to be there every step of the way." And that’s exactly what Jackson let him do. Oftentimes, after testing a stunt with Armitage’s stunt-double, Jackson would come over and ask if Armitage wanted to have a go at it himself. “I would always say, ‘Yes, absolutely’!”

That willingness to allow actors to discover all aspects of a character is one of many things Armitage enjoyed about working with the Oscar-winning filmmaker. “He’s a director with fire, but he's also humble and loyal as well. He really let me experiment with [Thorin] and didn’t really intervene until it was time, and when he did, it was extraordinary. He understood the character — every single character — in such an encyclopaedic way." And who could forget about Ian McKellan (with whom Armitage spends a great deal of screen time)? “It’s an extraordinary honour to be able to call him a friend. He's a master — an absolute master - of what he does.”

Next up for Armitage is a starring role in Steven Quale’s Black Sky, the story of a group of high school students who document a massive tornado and the havoc it wreaks on their small Midwestern town. Armitage plays a schoolteacher who has to go rescue his son after he gets caught up in the devastation of the storm. I guess it's a good thing that Armitage did so much stunt work for The Hobbit, because he spent quite a bit of time swinging around on wires and being whipped around in a wind tunnel for Black Sky. “Steven was interesting because he liked to create as many real stunts as he could. There was one particular day that I remember where he dropped an 18-wheeler from a crane in front of me as I was running toward a bank. He drew a line in the road and said, ‘Whatever you do, just don’t cross this line’. With those stunts, you get one take, and I love it — I find it very thrilling.”

With the premiere of Black Sky and the filming of the final installment of The Hobbit trilogy still to come, Armitage’s schedule for the next year is undoubtedly jam-packed. Although nothing else is on the horizon for the actor — for the moment, at least; something tells me he's going to have plenty of scripts sent his way once The Hobbit hits theatres worldwide - he still considers himself to be very lucky. “I’m just very, very happy. It’s a gift that we've got three films over the next three years to promote and enjoy." Listening to Armitage now, it’s evident to me that he truly does love the art and craft of acting. His passion, drive and honest, raw talent have brought him thus far, and those same qualities will no doubt stay with him as his career rockets upward.

BEHIND THE SCENES

So, what was the most challenging aspect of filming The Hobbit for Richard Armitage? That's easy: Scene 88.

You will find that most of the dwarves talk about Scene 88. There's this one scene in the movie where the dwarves are being chased and we shot this chase sequence in every location we could find in New Zealand over the course of ten weeks. It was a running scene, so we spent ten weeks running, and running, and running. [Laughs] We had to run with all that gear — all the bags, all the weapons, all the backpacks. So it was the full weight of the dwarves running all through the north and south ends of New Zealand; it was relentless.”