Красавчик из "Призраков" утверждает, что готов играть "неприятных людей".

Мы прочесываем задворки Сохо в поисках подходящего закутка, в котором можно было бы украдкой сфотографировать Ричарда Армитиджа. "Такой подойдет?" - спрашивает наш таксист, Кен из Лоутона, заезжая в исключительно неприглядный глухой переулок. "Это идеально", - лицо Ричарда озаряется, он с трудом извлекает свою долговязую фигуру с заднего сиденья и принимает несколько унылых поз для фотографа. "Достаточно конспирации?", - с иронией интересуется он, пока фотограф щелкает затвором.

Почему Ричард, 39-летний актер, изо всех сил старается избежать взглядов прохожих, объяснить легко - он как раз приступил к работе над девятым сезоном "Призраков", шпионского захватывающего сериала Би-би-си, пользующегося большой популярностью. Ричард рассказывает, что это уже третий сезон для его персонажа Лукаса Норта, загадочного сотрудника МИ-5, отсидевшего срок в русской тюрьме, и что главная тема этого сезона - "обман" (по сути, все равно что сказать, что главная тема новой передачи Джеми Оливера - "еда"). "Да, но на этот раз нам покажут много внутренних конфликтов, - протестует Ричард. - Призраки прошлого преследуют Лукаса, и это сотрясает основы, на которых держится вся команда".

Нервотрепка при просмотре "Призраков" не ограничивается переживаниями о том, сумеет ли команда в очередной раз спасти Лондон от смертельных заговоров и грязных бомб, бегая по живописным торговым центрам и бормоча в манжеты своих рубашек; волнение вызывает устоявшийся уже принцип сценаристов сериала устранять главных героев без задней мысли, что могут подтвердить многие бывшие сотрудники - Руперт Пенри-Джонс, Миранда Рейсон, Лиза Фолкнер. Испытывают ли тревогу актеры, получая новые сценарии? "Это то, благодаря чему сериал так долго продержался, - ухмыляется Ричард. - Независимо от того, насколько хорошо персонаж вписался в сериал, его могут убрать в два счета. Это не дает зрителю расслабиться".

Ричард считает, что между шпионажем и актерской игрой есть много общего. "И там, и там линия между реальностью и вымыслом очень размыта, - говорит он. - У шпионов никогда нет твердой почвы под ногами. Снимаясь в "Призраках", мы часто теряем равновесие, потому что сценарии постоянно меняются. Случалось, что я в отчаянии швырялся ими о стены трейлера". Он никогда (насколько ему известно) не встречал настоящего шпиона. "Я думаю, в их работе гораздо больше писанины и обработки данных, чем мы показываем, - ухмыляется он. - К тому же я знаю, что минимальные зарплаты в МИ-5 очень малы, так что вряд ли у них есть возможность бегать по городу в костюмах от "Prada" и "Belstaff", как это делаем мы в сериале".

Если иногда Ричард выказывает некоторую неуверенность, рассказывая о своей работе, виной тому, как он выражается, "противоречивое отношение" к актерской игре, возникшее благодаря детству и юности, проведенным в городе Лестере, где прежде всего ценится прагматизм; его отец был инженером, а мать - школьным секретарем ("в нашей семье не было актеров"). Несмотря на то, что в 17 лет он сбежал из дому, чтобы присоединиться к труппе физического театра и заслужить членство в профсоюзе актеров, он до сих пор создает впечатление человека, одновременно смущенного и восхищенного своим ремеслом.

Впервые в свет прожекторов Ричард попал шесть лет назад, сыграв романтическую роль Джона Торнтона в сериале Би-би-си "Север и юг". Форумы не справлялись с наплывом поклонниц, истерия достигла Дарси-подобного апофеоза, и был создан неофициальный фан-клуб - "Армия Армитиджа". "Поначалу я был в восторге, - смущенно признается он. - Я думал - из-за чего весь этот шум? Я проработал много лет, никем не замеченный. А после "Севера и юга" я начал анализировать свои поступки, думать, что определенных персонажей мне не стоит играть, потому что моим поклонникам это может не понравиться".

Он пристально смотрит в окно такси. "В жизни я чувствую постоянную потребность угождать людям, так что я заставил себя избавиться от этой своей черты в работе. Теперь я впал в другую крайность. Я хочу играть неприятных, сломленных людей. В "Призраках" я стараюсь выглядеть суровым и измотанным, но гримеры всегда приглаживают мне волосы и прячут морщины. - Он выгибает бровь. - Но я готов к своей фазе "Человека-слона".

"Армию Армитиджа", возможно, воодушевит тот факт, что Ричард до сих пор холост, а также лелеет туманные планы выйти на подмостки в следующем году в чем-то, напоминающем дублет^[1] и шоссы^[2].

Мы высаживаем его на оживленной улице в Сохо, и Ричард пытается слиться с толпой так, как это может делать только высокий, красивый, сексуальный бог телеэкранов.

The Spooks heart-throb says he’s ready to play ‘ugly people’

We’re trawling the backstreets of Soho, looking for a suitably clandestine setting in which to shoot Richard Armitage. ‘Will this do?’ asks our cabbie, Ken from Loughton, as we pull into a particularly nondescript cul-de-sac. ‘Perfect,’ beams Richard, unfurling his six-foot-two frame from the back seat and adopting a slew of saturnine poses for the photographer. He raises a wry eyebrow as she snaps away. ‘Furtive enough for you?’

If Richard, 39, is doing his best to deflect the stares of passers-by, it’s because he’s about to embark on series nine of Spooks, the ‘MI5, not 9 to 5’ spy thrill-fest that’s become a runaway BBC hit. He tells us his third season as Lucas North, an enigmatic officer once imprisoned in Russia, is all about ‘deception’ – which is like saying that Jamie Oliver’s new series is all about food. ‘No, but there’s lots of internal conflict this time round,’ protests Richard. ‘Ghosts from the past start catching up with Lucas, and it shakes the entire team to its foundations.’

The jitters aren’t confined to whether the team can yet again save London from death plots and dirty bombs by running round picturesque plazas and muttering into their shirt cuffs; it’s become Spooks standard policy to kill off characters without a backward glance, as numerous fallen alumni of the show – Rupert Penry-Jones, Miranda Raison, Lisa Faulkner – can attest. Do cast members receive the new scripts with trepidation? ‘That’s the thing that’s kept the show alive,’ grins Richard. ‘No matter how embedded a personality is, they can go, just like that. It keeps you on your toes.’

Richard reckons there are parallels between spying and acting. ‘In both, the line between real and unreal is very blurry,’ he says. ‘Spies are never quite on solid ground. In Spooks, we’re always off-balance, because the scripts change all the time. I’ve thrown them across my trailer in frustration at times.’ He’s never (knowingly) met a real spook. ‘But I imagine there’s a lot more desk-work and data input than we ever do,’ he grins. ‘Plus I know entry-level MI5 salaries are pretty low, so you’d never be able to run around in Prada and Belstaff like we do.’

If Richard sometimes displays a slight diffidence when discussing his job, that’s because he retains what he terms ‘a certain ambivalence’ about acting, thanks to an upbringing in no-nonsense Leicestershire; his father was an engineer and his mother was a school secretary (‘there were no thesps in our family’). Despite running away from home at 17 to join a physical theatre group and get his Equity card, he still gives the impression of someone as much bemused as enthused by his trade.

Richard was first catapulted into the limelight six years ago, with the bodice-ripping role of the sideburned John Thornton in the BBC adaptation of North and South. Message boards crashed, D’Arcy-esque pinnacles of hysteria were reached, and an unofficial fan club – the Armitage Army – was born. ‘I was fascinated for a while,’ he says sheepishly. ‘I thought, what on earth are they all talking about? I’d managed to work for years under the radar. Then after North and South, I started really analysing what I was doing, thinking I shouldn’t play certain types of characters because my "fan base” wouldn’t like it.’

He stares out of the cab window. ‘I’m a hopeless people-pleaser in life, so I had to divorce that from my work. Now I’ve gone the other way. I want to play ugly, damaged people. I try to look rough and knackered on Spooks, but they’re always coming in and fluffing up my hair and hiding my wrinkles.’ He arches an eyebrow. ‘I’m ready for my Elephant Man phase now.’

That may be, but the remnants of the Armitage Army may be heartened to learn that not only is he still single, but there are also vague plans for him to tread the boards in something resembling doublet and hose next year.

As we drop him on a crowded Soho thoroughfare, Richard does his best to blend in as only an above-averagely tall, handsome, small-screen sex god can.